Скверная жизнь дракона. Книга вторая - Александр Костенко
— Это что, так важно? Может быть, они хотят её восстановить, может быть, окончательно разрушить.
— Но…
— Лудик, — я повысил голос. — Тебя, как авантюриста, должно заботить лишь одно: выгоден ли контракт, что ты берёшь, или нет. Если выгоден: рвёшь себе жилы, но выполняешь. И тогда у тебя будет что жрать, пить и где спать. А если невыгоден: забываешь о нём и ищешь выгодный. А найдя — выполняешь. Молча.
Парни осуждающе посмотрели на равнинного эльфа. Тот немного помялся и извинился за то, что задавал много ненужных вопросов.
— Вот и славно, — я постарался сделать свой голос как можно добрее. Это подействовало и с лиц парней сошла тревога. — А теперь за мной, мы идём к зверю. И помните: молчите, пока я не разрешу.
Мы направились на север по весеннему лесу, на деревьях которого едва успели набухнуть почки и лишь изредка встречались маленькие зелёные капли молодых листочков. Я ожидал момента, когда наша компания перейдёт незримую черту. Ту черту, за которой начинался кусок леса, куда не ходят ни лесничие, ни охотники. И мы прошли её.
Трель птиц стала громче. Всюду виднелись поваленные старые деревья, сиротливо доживавшие свой век в виде корма для жуков, грибов и паразитов. Никто их здесь не искал, чтобы порубить на части и приволочь к землянкам, где благородные по рождению разумные сожгли бы их под аккомпанемент историй из жизни наставника.
Эти места редко посещали разумные в обычное время — слишком опасно для жизни заходить настолько глубоко в чащу. Особенно когда здесь хозяйничало существо, способное одним ударом когтистой лапы разметать на части разумного, по глупости забредшего на его территорию. Именно поэтому землянка, оставшаяся за нашими спинами, давно уже не использовалась и никогда и никем использоваться не будет: зачем тревожить понапрасну силу, с которой тебе не совладать?
Лишь раз в год, на короткий миг — всё меняется.
Если вспомнить, то контрабандистам Южного Мыса, как и подобным им азартным разумным, плевать на сезон года. Им также неинтересно время суток и что они будут грабить — прибрежная ли деревушка иль глубокий рейд. Им плевать на всё, кроме азарта. Именно кипящий в крови азарт подталкивает узнать ответ на главный вопрос в их кровавой, наполненной смертью, адреналином и выпивкой жизнью: сколько мы ещё успеем ограбить, убить и увести в рабство, прежде чем смерть поведёт наши души к богам? Так и авантюристам, на короткое время становиться плевать на всё. И больше всего — на свою бесценную жизнь. Ведь приз, хоть и не окупит её, но вполне способен окрасить будние дни яркими запахами, вкусами и заполнить наслаждением ближайшие полгода.
Мы прошли сквозь небольшую лесную поляну, метров семьдесят в диаметре, и углубились в чащу вновь. Это была последняя поляна перед логовом зверя — оставалось пройти полкилометра. Я ещё раз сказал ребятам помалкивать. Они нервничали, это отражалось на их лицах и бегающем взгляде, которым парни окидывали ближайшую округу. Но нервничали они не из-за долгой прогулки по первозданному, хищному лесу или близости к таинственному существу –солнце клонилось к вечеру, благородные боялись не успеть ко второй части охоты на порождения.
Вскоре показалась практически неприступная стена из сваленного в кучу бурелома. Любой не знающий истории здешних мест решил бы, что забрёл в гости к безумному отшельнику, лесной травнице, колдунье или к кому-то подобному. Ведь как иначе объяснить, что деревянные исполины с огромными пышными ветвями вырваны с корнями из земли и уложены друг на друга штабелями, образуя некое подобие прочной стены. Такой стены, что по кругу опоясывала поляну, вручную очищенную от любых признаков высокой растительности, будь то маленький кустик или только что проклюнувшийся зелёный росточек деревца. Наверно, это тот самый отшельник, используя различные препараты, умения да не дюжую силу вырвал деревья из земли и сложил эту стену. А заодно выкопал огромных размеров пещеру, вход в которую расположен в высоком и крутом земляном холме, прямо в центре поляны. Эта пещера могла уходить вглубь на десятки метров и, наверно, вырытая земля и была причиной появления рукотворного холма.
Но ни один разумный не участвовал при создании этого безумного нагромождения деревьев и земли. Ни высший, ни низший.
— Внутрь не пойдём. Отсюда и так всё увидите.
Я остановил нашу группу рядом с одним из трёх широких проходов, оставленных в древесной стене. Сквозь него просматривалась не только вся поляна, но и практически был виден вход в пещеру.
Что-то дёрнуло меня за рукав куртки. Это был Имтар, шедший за мной вместе с Ридалием. Он смотрел взглядом, в котором читалось желание задать пару вопросов.
— Неопасно… так близко подходить? — по моей просьбе он говорил едва слышимым шёпотом, который мог с лёгкостью заглушить порыв ветра.
— Сейчас у зверя особый период. Он не выйдет за стену, если его не провоцировать.
— Период?
— Детёныши рождаются в первых днях весны и пока им не исполнится три месяца — родители от них не отойду. А вот когда…
— Я что-то увидел там, — еле звучно проговорил Лудик, вместе с Забримом расположившись на другой стороне прохода.
Из тени пещеры медленно вышло мохнатое, косолапое существо. Вечернее солнце осветило его бурую шерсть и огромные когти на мощных лапах, блеснуло в чёрных зрачках и оранжевой радужке глаз, прошлось мягким светом по серому, загнутому клюву и отразилось нежно-бордовым цветом на ярко-коричневых перьях головы и шеи. У входа в пещеру встало существо с телом медведя и головой совы.
— Познакомитесь с истинным хозяином здешних лесов — медвесыч. Или, как его ещё называют, совиный медведь. Или орлиный, вороной и как-нибудь ещё: всё от головы зависит.
Я позволил ребятам ещё немного посмотреть на существо, пристально смотрящее в нашу сторону, и скомандовал медленно отходить. Я отошёл от прохода последним, бросив короткий взгляд на медвесыча.
Как и многие другие существа, появившиеся из-за катаклизма двухтысячелетней давности, этот вид обладал зачатками интеллекта даже на нулевом грейде. Именно этот интеллект позволил зверю понять, что мы не представляем опасности ни для него, ни для его потомства. Видя, как мы медленно отходим, существо подалось назад показывая, что не собирается преследовать.
— Забрим.
Я позвал здоровяка, когда наша колонна уже прошла метров сто от древесной изгороди. Так получилось, что мы развернулись, и теперь впереди шёл Забрим, за ним Лудик, Имтар и Ридалий. Я замыкал колонну, постоянно посматривая в лесную чащу и иногда, на всякий случай — за спину. Мы шли плотно и между мной и Забримом было чуть больше пяти метров.
— А? — своим басистым голосом Забрим распугал птиц с ближайших деревьев и они, крича, поспешили упорхнуть подальше.
— Чего кричишь? Я и так хорошо тебя слышу.
— Ну, я, вот. Простите.
— Прощаю. А теперь к делу. Я видел, как ты схватился за меч и стал его вытаскивать из ножен, когда существо вылезло. За это я лишаю тебя порции бренди сегодня за ужином! Тебе понятно, как разумному с опытом охоты, почему я так поступаю?
— Я, ну, мог спровоцировать зверя. Но ведь я…
— А это пункт номер два. Я хвалю тебя за то, что ты вовремя остановился. Приятно осознавать, что у меня в учениках разумные, которые способны адекватно мыслить. В качестве поощрения выдам тебе половину от порции алкоголя. Но чтобы подобное было в первый и последний раз!
— А, да, понял. Спасибо, — голос Забрима был пропитан благодарностью. И немного смущением: он осознал, что могло случиться непоправимое, если бы он не остановился и вытащил меч.
— А теперь вы все четверо: разрешаю задать мне по одному вопросу об этом звере. Я на них отвечу и до порченого луга мы пойдём молча.
— А, может, перестроимся. Вы вперёд встанете.
— На поляне перестроимся, а сейчас не стоит — иди по прямой и выведешь нас. А раз начал говорить, то и задавай вопрос. Если есть.
— Ну, на это существо сейчас охотиться нельзя?
— Нет. Я же говорил, что сезон охоты объявят ближе к осени. И то, это не столько охота, а сколько исполнение заданий от гильдии. И сколько заданий будет выдано, столько и можно будет убить: всё же довольно ценный зверь.
— Чем оно ценно?
— Правильный вопрос, Лудик. По авантюристки правильный, — от моей похвалы эльф чуть приподнял подбородок, гордясь собой таким умным и сообразительным. — По-хорошему лишь местом, где соединяется медвежья и птичья части. То есть шея, притом всё на ней: начиная с перьев
