ЧОП «Заря». Книга третья - Евгений Александрович Гарцевич
«Я надеюсь, это фигуральное выражение было про родственные связи?» — уточнил Ларс и хихикнул: «Матвей, мне казалось, что мы про тебя уже все знаем…»
«Ну какой он родственник? Ты кулачищи видел? А теперь на наши посмотри…» — я почувствовал импульс, попытавшийся поднести ладони к лицу, но жестко пресек свободу фобосов, мысленно ударив по рукам.
— Господин Шварц, — я выложил на прилавок душелов, хоть и по другому вопросу пришел. — Есть что-нибудь такое, чтобы фобосы внутри затыкались почаще?
— Хм, — гном достал очки в толстой оправе, надел на нос и посмотрел на фляжку. — Узнаю свою работу. Заткнуть фобосов просто — подлейте туда водки, буквально на пару пальцев. Только хорошей. Перманентное хмурое похмелье им обеспечено.
Волнами прошли эмоции Мухи с Ларсом: сначала затаились, потом облегченно выдохнули, а в конце напряглись. Ларс порывался что-то сказать, но Муха подавил его легкой, но резкой ментальной затрещиной и приложил палец ко рту. Я невольно улыбнулся.
— Не смейтесь, метод, пусть народный, но рабочий. — Швар покрутил душелов в руках, провел пальцем по шву. — Я тогда сделал все, что смог. Но потом долго думал и, знаете, нашел способ, как сделать еще лучше. Прежних свойств, конечно, все равно не вернуть, но чутка еще расширить вместимость можно.
— Супер! Я на все согласен, возьмите мои деньги! — вырвался старый мемчик. — Сколько?
— Зависит от материалов, есть разные виды…
— А у меня с собой! Это подойдет? — я перебил гнома и вывалил на стол горстку красного железа.
— Интересно, очень интересно… — задумчиво пробормотал Шварц, взвесив комочки в своем «ковшике». — Не думал о таком варианте, но почему нет? Мне немного надо, еще и останется.
— А мне еще вот это надо починить, — я положил на прилавок огневик, — Работает с такими повреждениями?
Теперь Шварц завис на подольше. Крутил, вертел, скреб, ковырял ногтем, понюхал, лизнул даже. Все время бубня что-то ворчливое себе под нос про молодое поколение, которое не умеет ценить прекрасные вещи.
— Попробовать можно, — легкое движение рукой и с прилавка разом все исчезло, душелов, огневик и все кусочки железа. — Приходи через пару дней.
— Прекрасно! А что по деньгам? — я вздохнул, представляя, как придется бодаться с Захаром, но Шварц меня удивил.
— Давайте следующим образом поступим, я заберу весь хорасан. Давно хотел с ним поработать, все починю, а то, что останется, заберу себе. По рукам?
— По рукам, — я кивнул, чувствуя, как надулся Ларс, чтобы высказаться про лохов и мамонтов, но сдержался.
Шварц выдал мне в аренду подменный душелов, похожий на литровый кувшин с крышкой и обрезанным носиком. Медный, с двойными стенками кофейник ни в какой карман не влез, но хотя бы была ручка. Фобосы покорно перебрались в новую жилплощадь, и, только когда я захлопнул крышку, начали бурчать так, что кофейник завибрировал.
Мы вышли на улицу, перехватили румяную девушку, продававшую калачи и прикупив парочку, устроились на лавке в маленьком скверике возле мастерской. Погода ясная, солнышко слегка припекает, чувствуется, что весна уже подкрадывается. Тихонько на цыпочках, будто опасаясь, что налетят морозы и отгонят еще на месяцок. Но сейчас было хорошо.
— Объедение, — причмокивая пробурчал Стеча. — Домой? Или еще куда-то?
— А редакция «Столичного вестника» далеко?
— Так-с, — здоровяк покрутил головой, по ходу отвлекся на продавщицу калачей, махнув ей рукой, — Соседний квартал, минут двадцать пешком. А нам туда зачем?
— Репортера расспросить, который про смерть родителей писал, — я тоже отвлекся на продавщицу и перехватил калач, протянутый Стече.
— Понял. Имя знаешь?
— По дороге вспомню.
«Эй, тунеядцы, будущие алкоголики, кто помнит, как журналиста звали из „Столичного вестника“, который статью написал про предательство Ордена?» — я растормошил притихших фобосов, должна же быть польза оттого, что они беспрепятственно копаются в моей памяти.
«Рихтер, а инициалы не помню, вроде бы Д…» — нехотя ответил профессор.
В здание редакции мы попали без проблем. Высокое трехэтажное здание, куда постоянно вбегали молодые взъерошенные ловцы сенсаций, а обратно выбегали пацаны-разносчики газет, начинавшие выкрикивать новости и призывать купить газету практически с порога.
Уже в холле нас остановил охранник и лениво, будто по сто раз в день так делает, обрисовал нам, куда надо идти, если мы хотим рассказать о происшествии, сколько будет стоить, разместить объявление, а что делать, если мы ищем работу. Когда понял, что мы из Ордена, перестал предлагать варианты и, наконец, спросил, что нам надо.
— Милейший, нам бы переговорить с господином Рихтером, — я постарался включить все свое обаяние, пряча медный кофейник за спиной.
— Не знаю таких, — пожал плечами охранник, — Но можете дать объявление, вам вон в то окошко.
— Подожди, любезнейший, может, раньше он здесь работал? — я задумался, лет двадцать-то уже прошло. — Я статью читал, там прямо подпись Рихтер, имя только не знаю.
— Ну так-то есть у нас Рихтер, только не он, а она — Дарьяна. Кучу лет уже работает, одна из лучших. Колонку ведет об орденских делах.
— О! Она! Можем с ней поговорить?
— Нет ее, — снова пожал плечами охранник, а потом посмотрел на часы, — Как уехала с вашими по горячим следам материал делать, так и не возвращалась. Она с отрядом Факельщиков на Хитровку собиралась. Вы в ордене спросите, а то второй день ждем, может, случилось чего?
Глава 15
В Московский офис Ордена мы попали только на следующее утро. Сначала мы сменили жилье — коллективный бойкот Захара с предложением, раз ему так нравится, то он может оставаться здесь и дальше, возымел нужное действие. Мы перебрались поближе к центру, на довольно тихую улочку, но в пешей доступности от Ордена.
Сняли трехкомнатную квартиру на четвертом этаже доходного дома, так чтобы и с улицы не пахло, но и в меру дорого. Так чтобы соседи оказались приличными семейными людьми из мелких чиновников, а не гуляющая молодежь.
Дом с привратником, чистой парадной лестницей, водопроводом, центральным отоплением и электричеством. Правда, обещанное владельцем: «ночью светло, как днем» оказалось одной лампочкой в гостиной по моим прикидкам ватт на сорок. А вода в кране пахла тиной и, текла, похоже, прямо из Москвы реки. Вместо унитаза и биде предлагался горшок с кувшином, а содержимое приходилось выкидывать на лестнице в трубу, напоминающую мусоропровод. И попахивающую соответственно. Куда все это сваливалось, даже думать не хотелось. Но именно из-за этого высота этажа считалась преимуществом.
На мое тихое и очень аккуратное замечание, что
