Темнейджеры – 2. Питер, прощай! - Александр Альбертович Егоров
– Вот верно говоришь, – оглянулся на него Петр. – Орёл. Я бы даже сказал – буревестник…
Он щелкнул пальцами. Я удивился: прямо у понтона-пристани из ниоткуда возникла немаленькая деревянная лодка с мачтой и диковинным парусом – но пустая, без команды. Точно такую я видел в Военно-морском музее, на экскурсии в шестом классе. Лодка покачивалась у причала и словно ждала пассажиров, осталось только парус поднять. Высокая корма была покрыта красивой резьбой и позолотой. Выглядело это совершенно по-сказочному.
– Пойдем-ка прокатимся, Сергей Волков, – пригласил царь. – Раз уж ты у меня в гостях.
Я с опаской посмотрел вниз. Лодка терлась бортом о резиновые покрышки. Она даже не была привязана, но и уплывать не спешила. Эта лодка была себе на уме.
– Да ты не дрейфь, – добавил проницательный Филимон Иваныч. – Петр Алексеевич морское дело знает. Не потонем.
– Не сегодня, – заметил император.
* * *
Бот плыл по Неве, рассекая волны тупым носом, и время от времени нас троих окатывало брызгами. Пахло морем, смолой и мокрыми канатами. Порой невидимая команда ошибалась с маневром, и парус полоскался на ветру, а гик4 угрожающе болтался туда-сюда, грозя огреть нас по башке. Тогда император сердито топорщил усы и налегал на румпель, выправляя курс. Я зябко втягивал голову в плечи. К этому винтажному волшебству было трудно привыкнуть.
Украдкой я вытащил телефон. Сеть не ловилась. Филимон Иваныч взглянул на меня строго:
– Ты туда не подглядывай. У нас тут, как говорится, и астрал зачищен… чтобы никто не подслушивал. И никто ни о чем не нашептывал.
И правда, вот уже с час в моей голове не звучали ничьи голоса. Я принадлежал сам себе. Это было приятно.
Император невесело улыбнулся.
– Да, здесь мы в безопасности, – сказал он. – Тьма наступает с окраин, но нам она не страшна. Мы – в сердце моего Петербурга. Здесь я первый строитель и первый Смотритель. Чтоб ты знал, мальчик: никто из врагов никогда не входил в мою крепость, никто и не войдет. Ты-то ведь не враг?
Порыв ветра налетел и чуть не опрокинул тяжелый бот – от неожиданности я скатился на самое дно и там ухватился за какую-то веревку.
– Приводись, ч-черт, – непонятно скомандовал царь. Матросы-невидимки слегка отпустили парус, и стало спокойнее. Но и лодка потеряла ход.
Я выполз со дна наверх, прислонился к борту и огляделся.
Мы подплывали к Зимнему дворцу. Солнечные блики плясали на воде. Вся широкая Нева от моста до моста была свободна. Прогулочные теплоходы жались к причалам: сегодня был не лучший день для экскурсий.
Вот полицейский катер с мигалками несколько заторможенно проследовал обратно в сторону залива, не обратив на нас никакого внимания.
– Ишь, разъездились, – сказал про это Филимон Иваныч. – Чуют неладное. Только ведь все впустую.
– Ты прав, – отвечал Петр. – Полиция против этого зла не поможет.
– А что поможет? – спросил я.
– Вера в победу, мой мальчик. Отвага и твердость духа. Только это нам и осталось. Конечно, если ты не трус и предатель…
Наверно, я побледнел. А император взглянул на меня со всей строгостью:
– Теперь признайся наконец, Сергей Волков, кто тебя послал и зачем? Не тот ли сумасшедший паяц, что примерял давеча царскую корону, дабы меня позлить? Король Флориан – так он себя называл, если я не ошибаюсь? Пришлось немного остудить его пыл. Но, как видим, он не угомонился?
– Он хотел говорить с вами, – сказал я.
– Могу себе представить. Но вот хочу ли я говорить с ним?
– Он просил передать: у него к вам есть предложение.
– Руки и сердца? Ах он, старый проказник.
– Он готов встретиться, где скажете, – терпеливо продолжал я. – В любое время.
– Здесь и сейчас? Согласен. Чего тянуть-то.
Я подумал, что он опять шутит, но царь был серьезен. Он вытащил из кармана короткую медную подзорную трубу и смотрел на эрмитажную пристань. Но и невооруженным глазом я видел стоявшую там знакомую долговязую фигуру. Поодаль на набережной дежурил длинный черный внедорожник господина Смирре.
– Смотри-ка, наш кайзер тут как тут, – сказал Петр. – Ну что же, потолкуем.
Флориан Штарк (в своем любимом нацистском мундире) стоял на берегу и старался выглядеть спокойным. Я достаточно его знал, чтобы понять, каких усилий это ему стоит.
Лодка довольно ловко пришвартовалась прямо к ступенькам пристани, и царь Петр взошел на гранитные плиты набережной. Я из любопытства вылез тоже и встал в сторонке.
Гройль снял фуражку и учтиво поклонился. Император ответил тем же. Нет, эти двое и не думали обниматься и хлопать друг друга по плечу. Но и вцепляться в горло пока не собирались.
– Вы – доктор Флориан Штарк? – спросил Петр. – Полагаю, мое имя вам известно. Чем обязан… столь неожиданным визитом?
– Откладывать мой визит не имело смысла, – сказал Гройль. – Еще немного, и у вас не осталось бы выбора. Между тем ставить партнера в безвыходное положение – невежливо.
– Не понимаю, о чем вы.
– Прежде всего – о ситуации на фронте. Вы окружены, и у вас нет шансов вырваться из блокады, уважаемый Петр Алексеевич. Как опытный Смотритель, вы должны это понимать. Под вашим контролем остался жалкий клочок земли и моря, да и то до тех пор, пока мне не надоест эта благотворительность.
– Вы слишком много на себя берете, доктор Флориан, – сказал император. – Еще ни разу мой город не был захвачен ни с суши, ни с моря, ни с воздуха.
– Всегда приятно оказаться первым. Первым, кто это сделает.
– Не забывайтесь. Был уже один такой наглец, еще в прошлом веке. Тоже пытался ухватить кусок не по зубам. Взял город в осаду… ну, да и его крепко осадили. Кажется, вы были знакомы?
– Шапочно, – признал Гройль. – Я сделал выводы из той истории. Сегодня все происходит по-другому, и методы у нас более действенные. Собственно, Петербург уже захвачен изнутри. Если сегодня каждый второй житель готов выйти на улицу, чтобы жечь и крушить, а остальные сидят по домам и трясутся от страха, не означает ли это, что никакая внешняя оборона не имеет смысла?
– Вы преувеличиваете.
– Ничуть. Мы действуем исключительно тонко. Сверхлюди новой эры научились высвобождать концентрированное зло, накопленное за много поколений. Скажу без ложной
