Эр-Три - Адель Гельт
Несколько в отдалении обнаружилась девушка Анна Стогова: она прислонилась к монументального вида тумбе, и что-то говорила в элофон, видимо, вызывая полицию.
Все это я, спасибо предку, понял как-то вдруг, не тратя времени на обдумывание. Оппоненты мои, тем временем, развивали сюжет постановки, рассчитанной, видимо, на меня одного.
Несмотря на опыт и навыки предка, понимал я бандитов с пятого на десятое, но слушал внимательно и старался запоминать: я был уверен, что выживу и не особенно даже пострадаю, ловить же преступников будет тем проще, чем больше всякого я смогу о них в полиции рассказать.
За неполные три минуты выяснилось, что точно такими же — разноцветными — глазами отличался некий Mrachnyi Inspektor, чуть было не устроивший локальный армагеддон, но не здесь, в Мурманске, а в далекой Moskau, и довольно давно — на самой заре народной власти. Что где-то рядом должен ошиваться кот, черный, мордатый и наглый, а даже если и нет, то и не надо. Что такого опасного меня нужно немедленно razjasnit’ (это слово, как и некоторые другие, перевести не удалось), и процесс этот ожидается скорым и справедливым. Что, наконец, надо уже поторопиться, так как девка явно zvonit mentam.
Хорошо, что смещенное восприятие времени не позволило мне расслабиться: последние слова матерого уголовника сопровождались быстрым и сильным тычком куда-то в район живота. В руке негодяя, при этом, оказался странной формы нож — как будто кто-то вручную выточил лезвие из некоего импровизированного материала, но менее опасным орудие потенциального убийства от импровизации этой не стало.
Будь я хомо сапиенс, стой я так, как стоял и не отреагируй на переход от слов к делу, кустарный кинжал вонзился бы мне аккурат в печень. Убить бы не убил, во всяком случае, не сразу, но ранение обещало быть тяжелым, и чреватым непредсказуемыми последствиями.
Я приподнялся на цыпочки и немного довернул корпус: хищное жало разминулось с туловищем на два пальца. Рука моя левая, повинуясь тому же движению корпуса, описала полукруг, и обрушилась на голову бандита в районе виска.
- Tröll borða þig*! - заявил я на родном языке. Вооруженный оппонент согласно хрюкнул и опал.
Двигаться противник, единый в пяти оставшихся лицах, продолжал столь же медленно: я успевал тщательно обдумывать происходящее и отслеживать опасные траектории движения каждого.
С громким, но очень медленным, щелчком, выскочило лезвие еще одного ножа, столь же кустарного, но чуть более механического. Я сработал на опережение: ухватился передними лапами за фонарный столб, задними же, легко подкинув тело, двинул хулигана в грудь: тот выронил нож и отлетел на несколько шагов.
В этот миг восприятие снова изменилось: глаза заволокла алая пелена, и думать я перестал.
Вот меня почти достали железной трубой с барашком вентиля на конце. Вот я отобрал трубу и с размаху съездил ей по организму владельца, удачно сломав тому ключицу.
Вот пинок под колено сбивает с ног еще одного бандита. Вот снова, и еще раз. Вот откуда-то издалека слышен странный, немного двоящийся, звук полицейской сирены, и я, даже не думая, успеваю удивиться тому, что в Ирландии и Союзе они звучат одинаково.
Вот я, возвратным движением лапы, прямо на весу, ломаю концентратор, выхваченный давешним молодым: заклинание срывается, прерванный контур вспухает огненным шаром, молодой орёт, потрясая почти обуглившейся ладонью.
Вот противник повержен: ни один из бандитов не остался стоять на ногах.
Ментальная сфера съежилась до нормальных своих размеров, вернулись ощущения, цвета и прорисовка дальних объектов. Ускорился окружающий мир, или, что вернее, замедлился я: Пёс сделал дело, и свернулся клубком, погружаясь вновь в вечный свой сон.
Именно в этот момент я понял, что один из бандитов — тот, что получил по голове в самом начале — извлек откуда-то из недр потертого пиджака древний, но от того не менее опасный, пистолет, и прямо сейчас спускает курок, целясь, почему-то, не в меня, а в девушку Анну Стогову.
До бандита было около полутора метров, и я бросился на него, надеясь что-то такое успеть.
Успел.
Страшный удар в грудь вышиб из меня весь воздух и откинул назад моё опустевшее тело.
Ég sé pabba minn
Ég sé móður mína
Ég sé systur mína og bræður og forfeður mína
Öll fjölskyldan til upphafs…**
*********
*Тролль тебя сожри!
**Вижу я отца своего
Вижу я мать свою
Вижу я сестер и братьев, и предков своих
Весь род свой до самого начала…
Глава 15. Post mortem non proper mortem
Тропу заволокло туманом. Туман этот странным образом развеивался буквально в пяти шагах перед моим носом, и смыкался еще в трех шагах — я специально пару раз оборачивался прямо на ходу — позади моего хвоста.
Тропа шла через лес… Или поле. Лес был ночным… Или, скорее, сумеречным, или дневным, но вовсе без солнца, или всеми вариантами леса сразу. Поле тоже было разным и никаким одновременно.
Странных мест таких я не видел и во снах, и было понятно: я умер, и по тропе иду не весь целиком. Идет, опасливо озираясь, только то, что можно назвать моей душой.
Тропа, между тем, ощущалась под ногами весьма явно: шел я босиком и вовсе без одежды, каждая из в изобилии попадающихся сосновых шишек, ощущалась стопой как настоящая, нечастые кусты топорщили осязаемые ветви, и даже легкие дуновения ветерка, не способного развеять туман, ощущались как самые натуральные.
Почти ничем не пахло. Вернее, не пахло ничем совершенно, а то, что мне удавалось почуять я, скорее всего, домысливал сам.
После осознания себя пришла первая мысль, и была эта мысль далека от приятной.
«Если я умер,» - принялся я рассуждать сам с собой, «но совершенно все помню, настоящая загробная жизнь, во-первых, существует, и, во-вторых, я в нее еще не вступил, или вступил, но не до конца.»
Если же загробная жизнь — не выдумка, реальностью может оказаться и все остальное. Главное было в том, что умер я неправильно: за мной не прилетела Дева Битвы, причем не то, что Гондукк, Дева-Волчица, которую я втайне ожидал
