Нерушимый 4 - Денис Ратманов
Вспомнилось, как друг в универе встречался с милой девушкой, а потом она превратилась в мегеру и стала его сжирать. А оказалось, она так изменилась просто потому, что нашла другого, и прежний кавалер потерял для нее ценность.
Тирликас пожевал губами, будто пробуя что-то на вкус, и проговорил мурлыкающим голосом:
— Итак, Александр Александрович, ваше решение?
Димидко встал — высокий, бледный, со сжатыми кулаками.
— Наш ответ — нет, — уверенно произнес он.
Тирликас вскинул бровь. Расстроенным он не выглядел. Впрочем, он мастерски умел скрывать чувства.
— Хорошо. — Тирликас скользнул взглядом по залу, мысленно коснулся каждого, а потом сказал: — А теперь я хочу кое-что вам показать. Только увы, без звука, запись голоса велась отдельно.
Да что ж ты издеваешься? В душе снова начал разгораться гнев.
На экране появилась картинка. Изображение велось камерой, установленной вверху, но даже так узнавалась кудрявая макушка Витаутовича, а вот блестящая лысина в обрамлении русых волос — нет. Лысый что-то протянул Тирликасу, тот отошел к столу, что под камерой, и пересчитал деньги, кивнул чему-то или кому-то и запрокинул голову, глядя в объектив.
Дверь кабинета распахнулась, и туда вломились двое в форме. Лысый упер руки в боки, типа это не мое, меня подставили, но Лев Витаутович указал на камеру, и лысый сник, ссутулился и позволил милиционерам себя вывести.
— Это директор «Старта», который пытался меня купить, — прокомментировал Лев Витаутович и замолчал, позволяя нам самостоятельно осмыслить произошедшее.
Кровь в моих венах будто бы начала вскипать, изнутри поднялся жар.
— Я солгал. — Лев Витаутович развернул конфету, отправил в рот, прожевав, добавил: — Команда прошла испытание успешно. Будем работать.
Димидко вытаращил глаза. Больше всего на свете ему хотелось врезать Витаутовичу и долго возить его мордой по столу. Я вспомнил, как он касался разума, когда только предложил продаться, и все понял — ему нужно было знать, что думает каждый, кто потенциальный перебежчик, и стоит ли вливать в команду ресурс. Мои губы невольно растянулись в улыбке. Но врезать Тирликасу все равно не помешало бы.
Сидящий рядом со мной Микроб запрокинул голову и заржал. Димидко встал, громыхнув стулом, и вызверился на Тирликаса:
— Мы что вам, крысы подопытные — эксперименты свои проводить. — Он кивнул на меня. — Нерушимый, вон, руки себе до мяса стесал. Как ему теперь на воротах стоять?
— Приношу свои извинения, — спокойно произнес Витаутович.
Ничего. Раны заживут, причем быстро. Да, методы Тирликаса мне не нравятся, но еще час назад мы всем коллективом готовились ему противостоять, и вот мы снова в одной лодке. Главное — будем работать.
А раны я смогу зарастить за несколько дней, правда, руки придется бинтовать, чтобы парни чего не заподозрили.
Глава 13
Полный вперед!
25 апреля, Рига
Рига была такой же, как я ее себе представлял: шпили католических соборов, необычные праздничные здания — красные, бежевые и даже черные. Контрастно очерченные окна, узкие булыжные мостовые.
Мы прилетели на день раньше, чтобы хоть немного познакомиться с городом. В прежней реальности я в Латвию, которая не пускала россиян, не ездил. Больно надо просачиваться туда, где тебе не рады, будто воришка, а потом терпеть презрение местных. Вот уж великое упущение! Лучше поехать, например, в Италию или Грецию, где тебе рады. К тому же холода мне хватало в родном Саратове, если уж куда податься, то на юг.
Здесь же все было не так. Люди казались слишком степенными и будто примороженными. Развязно на улицах никто себя не вел, просто так никто не улыбался и не смеялся — только когда этого требовала вежливость. Но если Погосян или Гусак начинали паясничать, никто на них с осуждением не косился.
Ощущение было, словно для нас и для них время текло по-разному.
С утра было пасмурно. Или не пасмурно, или это туман медленно оседал на волосы, на одежду, на дорожки и дороги. Казалось, небо такое низкое, что вот-вот ляжет на крыши.
На посещение музеев времени не было, и мы просто слонялись по улицам. Сфотографировались на фоне памятника красным стрельцам. Потерли отполированные носы бронзовых бременских музыкантов, стоящих друг на друге. Что загадали, понятно.
Ну и конечно зашли в собор святого Перта, главное здание города, и даже взяли экскурсию.
Экскурсовод, рыженькая девушка, говорившая с мягким акцентом, знакомя нас с историей собора, строила глазки Гусаку. В конце экскурсии мы взобрались на самый верх башни, именуемой еще башней Петра, который восстанавливал ее после пожара. Несмотря на туманную погоду, видно было далеко. С одной стороны внизу толпились дома с серыми и черепичными крышами, причем располагались они хаотично, а не выстраивались в линию вдоль улиц, пересекающихся под прямым углом. В таких улочках и заблудиться недолго. С другой открывался вид на реку, Западную Двину, на перекинувшиеся через нее мосты и телебашню, едва проступающую в тумане.
Я сделал несколько фотографий и отправил Лизе — она любила путешествовать и очень хотела поехать со мной, но учеба не отпускала. Предыдущую, с бременскими музыкантами, девушка уже откомментировала: «Поцелуй котика в нос! (сердце)».
А еще тут было самое вкусное эскимо в мире. Правда, кафешки удивляли ценой, еда была даже дороже, чем в Москве.
Если одной фразой сказать, какая она, Рига — это мошка, застывшая в янтаре. Я не удержался и купил в лавке такой сувенир: стрекоза, расправившая пестрые крылья, навсегда оставшаяся в смоле, превратившейся в камень. Лизе должно понравиться. И еще взял уменьшенную копию бронзового флюгера-петушка, что венчает шпиль церкви святого Петра.
Лиза обещала приехать в «Шереметьево», куда прибывает самолет из Риги, и у нас было около получаса. Не бог весть что, но безумно хотелось ее увидеть, обнять, утолить хотя бы тактильный голод. Я бы в Москве и заночевал, может, Димидко и даст добро, если матч пройдет нормально, как со «Стартом».
В третьем туре мы обыграли «Старт» со счетом 1:0. Димидко остался не очень доволен результатом, он рассчитывал на большее количество мячей, орал на наших, что хрены пинают на поле, а не мяч. А я что? Я свою работу делал хорошо.
Единственное, что было плохо: в отношениях со Львом Витаутовичем появилось напряжение, все-таки я доверял ему, а теперь не знал, чего ожидать. Как будто что-то сломалось,
