Нежность и ненависть - Карла Николь

– Ты все еще хочешь меня? – спрашивает он. Я чувствую на себе гладкую головку его члена. – Можно я тебя возьму?

– Да, – отвечаю я, мое лицо все еще пылает, а сердце колотится. Можно я тебя возьму. Джун был таким же вежливым и в первый раз, когда мы занимались любовью. Он заставил меня почувствовать себя восхитительным десертом, который он искренне хочет попробовать. Как будто я кусок пирога.

Я чувствую вялость от оргазма, но когда он вводит головку, и я медленно двигаю задницей вверх и на него. Он в свою очередь покачивается, удерживая себя, но я поднимаюсь все чаще и делаю всю работу. Ему это нравится, потому что я слышу, как из его груди вырывается глубокий стон – почти как рычание, – что придает мне немного больше смелости.

Он опирается на меня своим весом и может расслабить бедра. Я принимаю это, постоянно двигаясь вверх на его член внутри меня. Он кладет свою руку на мою, побуждая меня растопырить пальцы, чтобы их переплести. То, что он держит меня за руку, когда мы занимаемся любовью, приводит меня в восторг. Мое сердце не выдержит.

Я сильнее прижимаюсь к нему, пока он решительно держит меня за руку. Я слышу и чувствую, как он теряет голову, когда говорит, как приятно я делаю ему. Он не знает, почему я все время его удивляю или почему у меня такой запах. Я хочу знать, как я пахну, но также хочу, чтобы он кончил, поэтому не собираюсь отвлекать его своим типичным врачебным любопытством: «И давно ли я так пахну? Заметил ли ты изменения в своем стуле?»

Как раз в тот момент, когда я пытаюсь придумать, что еще могу сделать, чтобы довести его до оргазма, он наклоняется к моей шее и лижет ее. Это голодный долгий круг языком прямо в изгибе шеи. Когда он говорит, слова касаются моей кожи теплым дыханием. Почти отчаянно.

– Могу ли я попробовать тебя на вкус? Пожалуйста?

Я не думал, что это возможно, но мое сердце еще больше ускоряется в груди. Я сглатываю.

– Да. – Низкоуровневые никогда не спрашивают меня об этом. Они просто кусают без предупреждения, будто если я с ними сплю, чего еще я должен ожидать? Я ничтожный человек, и мое согласие не нужно.

Этот вампир и то, что он мне показывает, – то, как он обращается со мной, и то, что он заставляет меня чувствовать… Как будто ничего никогда не будет прежним. Как я могу принять что-то меньшее?

Он впивается в основание моей шеи. Несмотря на то, что он предупредил меня, я все еще вздрагиваю от шока. От давления у меня перехватывает дыхание, и я замираю, как будто время остановилось. Я чувствую, как его толстые резцы глубже проникают в мою кожу, плавно, но это не больно. Когда он всасывается в мою плоть, он кончает. Его тело вздрагивает и напрягается, пока он крепко держит меня за талию свободной рукой. Он стонет, полностью удовлетворенный, и тяжело выдыхает.

Он достигает оргазма, а я нет, потому что внутри меня происходит что-то еще, и это очень отвлекает. Такое ощущение, что какая-то узловатая, извилистая штука внутри меня распутывается, и это чертовски странное ощущение. Я не знаю, что с этим делать. Как будто плавится блок металла? Горячий воск свечи? Я начинаю беспокоиться, что порвал какой-то орган или что-то в этом роде, но ощущение плавления, словно электрические пауки, движется вверх по моему позвоночнику к голове. Все это очень необычно. Я замираю, отвлеченный, когда Джун отрывает свой рот от моей шеи, облизывает и быстро выходит из меня.

Мое тело сильно дрожит. Трепещет изнутри, и я понятия не имею, почему. Это странное чувство. Джун встает и снимает презерватив, поправляясь. Несмотря на мое шаткое состояние (у меня припадок?), я сажусь и смотрю на него. У него очень странное выражение лица. Которого я раньше не видел. Он смотрит вперед и моргает, держа в руке использованный презерватив. Нечитаемый. Отсутствующий.

– Джун? – спрашиваю я. Он переводит взгляд на меня, по-прежнему пустой, но вскоре он становится обвинительным. Я немного отстраняюсь.

Он встает без предисловий, идет на кухню, чтобы выбросить презерватив, и моет руки. Все это в тишине, а я просто онемев наблюдаю за ним с дивана. Затем он направляется из кухни ко мне, но проходит мимо к стеклянным стенам.

– Джун, в чем дело? – спрашиваю я. Уже начинаю раздражаться, и душа уходит в пятки. Что за черт?

Он отпирает одну из стен и толкает массивное стекло в сторону. Медленно он выходит во двор и просто стоит там, босой, без рубашки, в пижамных штанах и с поднятой к небу головой.

Я встаю, надеваю штаны и осторожно иду к двери. Я представить не могу, что происходит. Я сказал ему, что на вкус как дерьмо, так что он не мог расстроиться из-за этого. Я предупреждал его – много раз.

Я дохожу до двери и хочу ступить на дорожку, но земля очень холодная для моих босых ног. Остаюсь внутри на деревянном полу и зову его:

– Джуничи, поговори со мной. Что, черт возьми, с тобой происходит?

Он надолго застывает – совершенно не двигается и просто дышит, как будто чего-то ждет. Когда он поворачивается, золотой свет осеннего солнца падает на его рельефное тело. Стоя там, он сияет. Как Адонис.

Но его лицо сурово.

– Ты чертов вампир.

Он совсем не выглядит удивленным. Он выглядит так, будто я каким-то фундаментальным образом его предал – будто я солгал о том, кто я такой. Раньше мы шутили об этом, но в этот момент… сейчас это кажется очень серьезным.

Я мотаю головой, не мигая.

– Нет.

Глава 20

Джуничи

Джэ стоит в дверях и смотрит на меня яркими каштановыми глазами. Его темно-золотистые волосы – пушистые и растрепанные, а по шее тянется кровавый след от того места, где я кормился. Он качает головой.

– Нет, Джун. Нет.

Я не хочу его пугать, поэтому глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. Когда я это делаю, я замечаю, как хорошо себя чувствую, стоя под теплым солнечным светом. Совсем не жжется.

Завтра я должен навестить Рена, чтобы покормиться. Так как я постоянно откладываю кормление на последнюю минуту, я всегда добираюсь туда голодным. У меня меньше энергии, я более раздражителен, и тон кожи не такой насыщенный, каким должен быть. А сейчас я чувствую себя так, будто получил заряд энергии. Кровь Джэ