Легенда - Елена Тихая
– Если у меня все получится, она разрешит мне сделать это и днем. Главное, чтобы это было заметно. Я ведь не могу видеть насквозь и буду действовать вслепую. Вот бы мне сюда Мелу.
– Мелу? – удивились оба.
– Ладно, не важно. Так идем? – отмахнулась я. Зачем тратить время на какие-то дополнительные объяснения?
Все трое мы вошли в спальню Отто и мамы. В комнате было темно, но это никак не ограничивало меня. Свет включать мы не стали. Посередине комнаты стояла двуспальная кровать. На ней под покрывалом в лунном свете спала моя любимая мама. Ее сон был спокойным. Она тихо и ровно дышала, глаза были закрыты, но на лбу пролегла глубокая мимическая морщинка. Мне очень захотелось ее разгладить, я даже протянула к ней руку, но остановилась. Мне нельзя было ее разбудить, могла испугать.
– Думаю, что покрывало придется немного спустить, – тихо и достаточно быстро проговорила я. Отто лишь кивнул и подошел к кровати. Медленно и аккуратно он сдвинул покрывало до бедер. Этого было достаточно, и я кивнула.
– Почка и печень. Где они? – спросила я со скоростью вампира. Нет, я не боялась, что Отто нас услышит, просто так было быстрее и тише. Габриель подошел к маме вместе со мной. Он взял меня за левую руку и осторожно положил на бок маме. Хорошо, что она спала на боку. Я кивнула.
– Здесь печень. Почка здесь, – он передвинул мою руку. Я вновь кивнула. Но тут вступил Отто.
– Нет, здесь почки нет, – мотал он головой. Я поняла, что он имеет в виду, что с этой стороны почку вырезали. Тогда если я правильно понимаю, оставшаяся почка должна быть симметрично относительно позвоночника. Но как же я доберусь до нее, если мама спит на боку? На мой невысказанный вопрос ответил Габриель.
– Придется подождать, пока она перевернется. Пока тебе и печени хватит.
Я вздохнула, понимая его правоту, и осторожно опустилась с ней рядом. Я снова потерла ладони, настраивая себя. Мне это как-то помогало. Я понятия не имею чем, но это простое движение помогало мне настроиться. Я осторожно, чтобы не разбудить ее своим холодным прикосновением приложила обе руки. Точнее сказать я остановила их в двух миллиметрах от ее пижамы, посчитав, что этого будет достаточно. Я понятия не имела, насколько долго я могу вот так вот воздействовать на нее, и могу ли заморозить, но решила не рисковать.
Руки были на месте. Теперь мне нужно было разбудить в себе нужные чувства и эмоции. Я прикрыла глаза. На этот раз я прибегла к своим воспоминаниям. Я стала вращать их в своей голове как в калейдоскопе, начиная с моего раннего детства (по крайней мере того времени, что я уже могла помнить) и заканчивая последними. Эти воспоминания помогли мне вновь испытать радость общения с мамой в то время, когда я была маленькой. Некоторое смятение и отчаяние перед мамой в те времена, когда мама передавала меня отцу на каникулы или выходные. Нежность и любовь к маме, которая вновь выходила замуж. Искреннюю радость ее новому и такому заслуженному счастью. Радость и заботу к маме, которая вновь решилась стать матерью. И жалость, да-да именно эту мною самой ненавистную жалость, и сожаление к маме в ее нынешнем положении. И в завершение огромное и всепоглощающее желание исправить эту несправедливость судьбы!
За все время я ни разу не открыла глаз, лишь прислушивалась к ее дыханию и сердцебиению. Мужчины рядом, видимо, не решались мне мешать и тоже молчали. Я не сдвигала рук, боясь к ней притронуться и разбудить. Я представляла свое воздействие безболезненным и практически не ощутимым, поэтому продолжала. Вся загвоздка состояла в том, что я не могла никак понять, правильно ли я на нее воздействую, туда ли попадаю, воздействую ли вообще и сколько времени мне нужно продолжать этот «сеанс»!
Через некоторое время я все-таки решила остановиться. Течение времени я не проследила, поэтому не могла знать, сколько это длилось. Я могла лишь надеяться, что это подействовало. Только вот как это понять? Одно дело лечить порез на руке, который ты можешь видеть, и совсем другое дело, когда ты пытаешься вылечить внутренний орган, который не доступен твоему взору. Как понять вылечила я его уже или еще нет? Надо было думать об этом раньше.
– Ты закончила? – тихо спросил меня Отто.
– Думаю, что на сегодня достаточно. Расспроси ее утром, как она себя будет чувствовать, – проговорила я, осматривая маму. Принципиально ничего не изменилось. Она по-прежнему лежала на боку и мирно спала. Только вот дыхание ее стало более ровным, сердце стало биться в ритм, не совсем конечно, но и этого было уже не мало. Морщинка на ее лбу немного разгладилась, но это не от моего воздействия, просто она расслабилась. Выражение ее лица стало более умиротворенным. И этому я была уже рада.
Сама не знаю зачем, но моя рука потянулась к этой злосчастной морщинке. Я не закрывала глаз и толком не концентрировалась. Просто мне хотелось ее убрать. Я слегка улыбнулась маме, а в этот момент на моей ладони появилось голубоватое свечение. Думать было не чего. Само мое тело желало этого. Я слегка провела этим свечением по ее лбу, а потом и лицу целиком, и отстранилась.
– Спокойной ночи, мамочка. Сладких тебе снов, – произнесла я. Мужчины это поняли как знак. Все мы вышли из комнаты. Мы опять вернулись на кухню. Отто включил свет.
– И что? – спросил он.
– Я не знаю, – пожала я плечами. Я объяснила ему все свои сомнения по поводу воздействия и его последствий. Отто согласился с моими доводами и мы разошлись. Конечно, мы с Габриелем не спали, но и секса у нас не было (боялись разрушить квартиру). Полночи мы разговаривали о произошедшем. Теперь Габриель не сомневался в том, что у меня есть эта сила. Оставшуюся часть ночи он восхищался мною, покрывая меня с ног до головы нежнейшими поцелуями.
С небывалым трепетом я ждала утра. Мне не терпелось узнать как мама себя чувствует. В качестве сюрприза я
