Минская мистика - Влада Ольховская
Она и правда собиралась уйти, но Пилигрим просто не мог этого допустить. Ему было немного непривычно действовать без тех преимуществ, которые дарил ему знак градстражи. Но Рада права: сейчас лучше на это не ссылаться.
Так что приходилось полагаться в основном на блеф. Он не собирался применять против Жюли грубую силу – но она-то об этом не знала! Если она расшифровала его запах, она должна была знать, на что он способен. Поэтому Пилигрим преградил ей путь, а она испуганно шарахнулась от него.
– Поговорить все-таки придется, – предупредил Пилигрим. – Но есть и хорошая новость: много времени это не займет. Расскажешь про лампаду и пойдешь снова смотреть на тряпки.
– А чтобы беседа прошла поприятней, говорить буду я, а он просто рядом постоит, – поспешно добавила Рада.
Казалось, что деваться Жюли некуда. Она наверняка выбрала этот коридор наугад и не знала, что находится за закрытыми дверями. За спиной у нее осталось только окно, путь к лестнице преграждали Пилигрим и Рада. Ей следовало смириться и поговорить. Как будто это так сложно!
Однако для Жюли, очевидно, было не важно, сложно это или нет, гордость ей была важнее. Сообразив, что никакого законного права допрашивать ее у них нет, она тоже решила не держаться за закон. Она нагло ухмыльнулась им – и распалась на десятки маленьких юрких змеек, которые тут же расползлись в разные стороны.
Ловить их было бесполезно – слишком много их оказалось, слишком быстро они двигались. Наблюдая, как Жюли исчезает за дверями, Пилигрим мог выдать лишь одно:
– Да твою ж мать змеиную!
– У нее змеиный отец, – уточнила Рада. – Мне другое любопытно: как она умудрилась превратиться вместе с одеждой? Я думала, тряпки тут останутся…
– Тебе это интересно? Серьезно? Мы ее упустили! Теперь она намеренно будет держаться от нас подальше!
Гнев снова вспыхнул неоправданно быстро – та часть его сущности, которой становилось все сложнее управлять, рвалась наружу. В какой-то момент она унялась, и Пилигрим расслабился, а теперь вот атаковала снова.
Он смутился из-за этой вспышки гнева, ему не хотелось сейчас еще и Раду отпугнуть. Но Рада осталась на удивление спокойна, она словно привыкла к тому, что иногда его заносит, и от этого становилось легче.
– Не злись, ничего еще не закончилось, – примирительно улыбнулась она. – Насколько я помню по курсу магических обрядов, вужалки только распадаются быстро. Это у них такой защитный механизм: увидел опасность – ползи в разные стороны змеями.
– Она не была в опасности, у нее просто мозгов нет.
– И тем не менее, на ее колдовские способности это не влияет. Но собраться обратно в человека так быстро не получится, это куда более долгий процесс. А еще она не может долго оставаться в таком состоянии, потому что, если попадется на глаза градстраже, получит по-крупному. Ну и как вишенка на торте, эти ее змеи не могут отползти слишком далеко друг от друга, иначе дело кончится плохо.
– Короче, нам нужно перехватить ее, пока не уползла?
– Ага. И второй раз она так быстро не распадется, силенок не хватит. Так что зря она выпендрилась.
В чем-то Рада была права, ситуация безнадежной не стала. Но видел Пилигрим и подвох: найти здесь Жюли было не так просто. Здание было огромным – и все же переполненным посторонними людьми, перед которыми вужалка не могла перевоплотиться. Она металась, разыскивая укромный уголок, а они разыскивали ее.
И вот тут ему снова пригодилось обостренное обоняние. Да, выделить определенный запах среди здешнего многообразия по-прежнему было непросто. Но Пилигриму помогало то, что теперь он знал нужный набор ароматов, а не просто искал вслепую.
Жюли и правда металась, она пыталась понять, где у нее будет хотя бы полчаса одиночества – и где она в итоге не застрянет, снова став человеком. Школа красоты ее, похоже, категорически не устраивала, и все ее черные змейки нырнули в канализацию.
– Она снаружи, – предупредил Пилигрим.
– Серьезно? Она решила, что уйму змей на минском асфальте никто не различит?
– Она не на виду. У нее сегодня вообще не самый приятный день.
Он не сомневался, что под землей Жюли перевоплощаться не станет – не только из-за брезгливости, это слишком опасно. Поэтому он задумался, куда ей удобней добраться быстро, где на нее не будут смотреть. Вариант подбирался лишь один…
– Скорее всего, она в кинотеатре.
– Это ты каким образом почувствовал? – удивилась Рада.
– Это я прикинул с большой долей вероятности.
Кинотеатр был открыт, но холл оказался пустым – сеанс начался, просто так мало кто туда заглядывал. Появление Рады и Пилигрима тоже не привлекло особого внимания, всегда оставался шанс, что они явились за билетами или неоправданно дорогим попкорном.
Судя по указателям, туалет в кинотеатре находился в подвальном помещении, и это лишь укрепляло догадки Пилигрима. Однако перед лестницей, ведущей вниз, ему все же пришлось остановиться. Дело было даже не в смущении, хотя и оно мелькнуло. Просто если Жюли поднимет крик, когда он там, без вызова милиции не обойдется, а это ему точно не нужно.
– Тебе придется самостоятельно ее выловить, – предупредил Пилигрим. – Справишься?
– Откуда выловить?.. Так, стоп, ты хочешь сказать, что она будет… там?!
– Не прямо там, из канализации она вылезет сама. Но это единственное место, где она сможет все провернуть незаметно.
– Яс-с-сно, – протянула Рада. – Ладно, буду пробовать…
– Я останусь здесь, если что-то понадобится – только крикни.
– Я сейчас буду смотреть, как из унитазов змеи лезут… Прямо не представляю, что мне может понадобиться!
Пилигриму не хотелось отпускать ее туда одну. Умом он понимал, что Жюли не опасна. Вужалки в принципе никогда не были боевым видом, а эта еще и израсходовала немало колдовских сил на свой дурацкий побег. И все же… вдруг он что-то не учел? Рисковать Пилигрим предпочитал собой, а не другими.
Каждая минута теперь проходила как на иголках, он прислушивался, пытался уловить нужный запах, но быстро сообразил, что делать это возле туалета – плохая идея. Сейчас помогло бы какое-нибудь разведывательное заклинание, но, как назло, в голову ничего не приходило.
Ему казалось, что прошло слишком много времени и все уже откровенно плохо, когда с лестницы все же донеслись шаги. К нему поднимались с трудом сдерживающая смех Рада и мокрая, но
