Негасимое пламя - Наталья Романова
Митар вдруг горестно охнул. Выскользнула из-под пальцев гладкая ткань. Яр остановился, едва не рухнув в грязь; Митар уже в ней барахтался, вымазав нарядные штаны и рубаху. Пришлось возвращаться.
– Вставай давай! – прошипел Яр, хватая друга за шиворот. Затрещали от натуги хлипкие нитки. – Вставай, догонит!
Митар заскулил, завозился, оскальзываясь на жирной слякоти, перемешанной с нечистотами. Он был тяжёлый; Яр едва не рухнул следом за ним. Опять обжёг шею оберег; должно, только что чужак сбился со следа, или споткнулся, или, милостива Пряха, даже нарвался на стражника…
Низенькая гибкая тень выскочила из-за соседнего дома. Мелькнула короткая огненная косица. Войко-Лис проворно подскочил к Яру, цепко ухватил Митара за руку и, кряхтя, потянул на себя. Вдвоём осилили: Митар поднялся наконец на ноги, хоть и стоял нетвёрдо. Не говоря ни слова, рыжий толкнул Яра локтем в бок, показал в сторону узенького проулка. Не болела бы так голова – сам бы смекнул там укрыться…
– Кто ж тут? – шёпотом спросил Войко, едва они убрались с широкой улицы. – Неживой, что ли?
– С неживым я бы сладил, – огрызнулся Яр в ответ.
Он первым ступил на мостик через какой-то городской ручей, на редкость полноводный. Войко-Лис замешкался, потому что Митар через воду идти не хотел – ровно как неживой. Яр метнулся было назад, как вдруг доски под ногами влажно хрустнули. Он едва успел отскочить; там, куда он чуть не ступил, зияла неровная дыра и гниловатая труха сыпалась в грязную стремнину. Медленно, словно бы нехотя, повалилась вниз державшая перила жердина. Сердито шелохнулись заросли на берегу ручья. Кто-то там засел, кто-то недобрый, способный заставить крепкое дерево сгнить в одночасье…
– Ты уходи! – крикнул Войко, придерживая за плечо Митара. – Мы другой дорогой пойдём. Иди-иди, не то поймают!
Он послушался, не задумавшись. Кровь громко билась в висках, заглушала мысли. Одно понятно: надо уходить, возвращаться в Вышний город, может, стражу звать, может, волхва… Отчего б его не позвать?.. А на что? Ни разу на Яровой памяти не обратил он свой дар против человека…
Он сам не знал, куда шёл. Куда получалось. Дважды или трижды разогревался на груди оберег. Когда становилось совсем худо, Яр прислонялся к забору или к стене и пережидал, пока отступит застилавшая глаза чернота. Немудрено, что где-то свернул не туда. Очутился у сторожевых огней; там рассказал дозорным чародеям, что с ним стряслось, и до рассвета остался при них греться у жаркого пламени. Утром же, не дождавшись тех, кто пошёл искать степняка в ночном городе, собрался с силами и через чары шагнул прямиком в дом, в котором жили нынче они с Драганом. Не промахнулся. Волхв, когда б увидал, похвалил бы…
Дом стоял пустым. Хозяйке, должно, рано ещё приходить, а вот сам Драган куда делся? Нехорошо… На улицу носу казать не хочется, а взаперти сидеть – только душу себе изводить. Яр высвистал домового, велел натаскать воды, смыл с себя уличную грязь. Потом от тоски принялся бродить по дому, не находя себе места. За тем его волхв и застал. В беспокойных раздумьях Яр не услыхал, как наставник вошёл и поднялся в горницу.
– Ну, – Драган встал на пороге, во весь рост выпрямился, едва опираясь на посох. Бледные глаза его недобро щурились. – Что ж ты мне можешь сказать такого, чтоб я тебя тотчас не прогнал поганой метлой?
Яр так и обмер. Прогнать? То как? За что?
– Я… я не успел, – ответил он, выискав в памяти, за что его бы следовало винить. – Он только подошёл – и сразу… Я и понял-то, что посланник умер, потому что больно стало…
Драган лицом изменился. Он долго молчал, глядел на ученика так пристально, что казалось – читает прямиком в самой душе, будто в грамоте. Потом спросил:
– Посланник? Какой?
– Тот, что приходил к тебе… Ар-Иаст. Чародей.
Волхву не по нраву пришлись его слова.
– Ты сам видал? Не лжёшь? Не ошибся?
– Нет, – Яр для пущей правоты замотал головой. – Я нож видал. Такой кривой нож, не как у нас делают… Посланник только заговорил, а тот сразу…
Драган ничего не говорил в ответ. Пришлось всё рассказать, как было – сколько теперь помнилось. Про погоню по ночным улицам, про оставленные без стражи ворота, про мост, про Войко-Лиса и про оберег. Медную безделицу волхв рассматривал пристально, будто чары на ней были на редкость мудрёные.
– Вот, стало быть, за что купил ты свою удачу, – проговорил он наконец, глядя мимо ученика. – За чужую жизнь. Мальца ведь убили.
– Митара?!
– Нет, другого. Митар успел своего наставника на помощь позвать. Тебе-то ума не хватило.
Яр молчал. Больно не было – должно, из-за того, что он не видал той смерти, но уж лучше бы опять раскалывалась голова и глодал изнутри беспощадный холод. Он и знал-то Войко-Лиса один только день, а успел ему задолжать так, что теперь вовек не расплатишься… Не послушался бы тогда, перебрался бы обратно через ручей или ещё хоть как помог… Не носил бы оберег, обернувший его удачу
