А-Два - Адель Гельт
- Так точно, товарищ Элкотс. Я, собственно... - решил не тянуть резину в долгий ящик младший лейтенант.
Все вышло наилучшим образом. Мягко покачивался на рессорах новенький эсобус: почти триста километров отличной трассы, соединяющей столицу Псковской области со столицей области Ленинградской, пролетели совершенно незаметно. Рядом, на соседнем сиденье (салон, пусть и по совершенно туристическому времени, оказался полупустым) возлежал новый пластмассовый чемодан с невеликим набором вещей, нужных в долгой командировке советскому милиционеру.
Внутри чемодана, кроме всего прочего, оказались новый счётник с установленной проекцией так напугавшего Волкова духа машины, а также набор документов. Из набора следовало, что он, младший лейтенант Сергей Трофимович Волков, откомандирован городским управлением МВД по Пскову и Псковской области в распоряжение Московского районного отдела внутренних дел города Ленинграда, в рамках чего-то там укрепления и о чем-то еще сотрудничества в преддверии векового юбилея СССР, сроком на шесть месяцев.
Это было хорошо, это было правильно, и этого Сергей Волков ожидал в наименьшей степени — особенно после вопроса, заданного товарищем нейрологом.
- Скажите, товарищ младший лейтенант, вот что. Почему и зачем Вам так хочется именно в Ленинград?
***
Ленинград, 17 ноября 2022 года. Здесь и сейчас.
Старший лаборант Семенов-старший.
Для чего первому в мире государству рабочих, крестьян и технической интеллигенции вообще нужна милиция?
Странный вопрос, странный и глупый.
Население у нас хорошее: сознательное, инициативное и работящее. Оно такое всё или почти всё, но даже в современных условиях нет-нет, да появится какой-нибудь негодяй, имеющий в виду нарушение советских законов ради получения выгоды, большой и нечестной.
Вот для того, чтобы наше честное население спокойно спало, и не думало о том, что где-то кто-то не желает жить так же честно, этих, не желающих, обязательно надо ловить. Собственно, этим и занимается наша народная милиция, а старший брат — в лице Комитета Государственной Безопасности — ей в этом помогает.
В милиции Семенова держали очень недолго: всего пару часов.
Милицейский старшина орочьей национальности, здоровенный, как трактор, и, судя по особенностям движений, такой же сильный, задержал старшего лаборанта прямо на выставке. Задержал сразу, как стало известно, что выставленный в вентиляционную камеру, и, вроде как, отключенный робот модели А-Два, укатился из оной камеры самостоятельно, а еще — не реагирует на команды пульта дистанционного управления.
Вывод был сделан молниеносно: если то, что должно работать, не работает, ответственным необходимо считать того, кто последним копался в настройках чего-то неработающего. Именно тут, кстати, появились давешние технические контролеры: дворф и гоблин не простили легкости, с которой Семенов выпал из поля применения их полномочий, и принялись мелочно мстить.
По словам (конечно же, это просто мнение!) сотрудников техконтроля выходило, что Семенов оказался подозрительным с самого начала, что был грубо (грубейше, уточнил дворф) нарушен регламент испытательных и выставочных работ, что они вообще не понимают, какого чёрта тут... В этом месте старшина, проводивший задержание, громко откашлялся, и жалобщики уловили сигнал: имея в виду национальность Семенова, выраженную в совершенно очевидных рожках, делать этнические выводы не стоило. Такие отвратительные явления, как расизм и национализм, в Стране Советов изжиты полностью, а кто с этим не согласен — может объяснить свою точку зрения товарищу старшему следователю, внимательному и заинтересованному.
- Это ничего, это ненадолго, - старшина бубнил, казалось, себе под нос, но делал это громко, и Семенов понимал: милиционер обращается именно к нему. - Разберутся, отпустят. Нельзя же совсем просто так, понимание имеется. Понимание имелось, но идти — сдав предварительно концентратор и позволив нацепить на обе руки тонкие браслеты инактиваторов — следом за дюжим старшиной было все равно неприятно.
- Конечно, отпустят, - согласился Семенов, поворачивая вместе с коридором направо. - Если а-второй действительно сбежал сам, а не помещен, скажем, злоумышленниками в экранированный короб, то его ж ловить надо. А даже если и помещен, все равно никто лучше меня не знает, как он и что.
- Ну, не стоит так громко-то, - неопределенно высказался орк. - С тебя, лаборанта, какой спрос? Надо этих, которые профессоры, спрашивать. Кто строил, запускал, подписывал бумажки. И вообще, вот сейчас будет следователь, ему и скажешь, где искать, как ловить и что вообще.
Что именно было вообще, старшина сказать не успел: коридор закончился, начался двор, и Семенова принял специально подъехавший патруль.
Кабинет следователя был стандартен, однотипен и скучен. Впрочем, Семенов об этом не знал и даже не догадывался: относительно законопослушный старший лаборант до того в подобных помещениях не бывал ни в каком качестве.
Не менее скучен был и следователь: хээсэс с явной, но небольшой, примесью желтырьей крови был одет в служебный, кажется, костюм серого цвета, причесан модельной стрижкой номер три и вооружен простым карандашом, который прямо сейчас старательно чинил, сбрасывая стружку в небольшой коробок, похожий немного на спичечный. Впрочем, занятие это, требующее внимательности и аккуратности, не помешало ему отвлечься и указать доставленному на стул.
- Садитесь, Семенов. - следователь, очевидно, имел в виду старую уловку: если фигурант поправит безобидный глагол «садитесь» на еще более безобидный, но имеющий иное ключевое значение «присаживайтесь», можно будет уверенно утверждать, что какое-то понимание уголовного мира доставленный имеет. Это, в свою очередь, означало бы совершенно иную линию поведения и другое отношение.
Впрочем, уловки такого рода перестали работать еще в конце прошлого века, когда, стараниями вот таких именно неприметных сотрудников, была полностью уничтожена настоящая организованная преступность.
Семенов уселся, сложив руки на коленях. Стул оказался в меру жестким, но удобным.
- Знаете, Семенов, что меня в этом всем удивляет больше всего? - следователь посмотрел на старшего лаборанта пристально, будто ожидая, что тот сам догадается, а также признается, полностью и во всем. Ответа, впрочем, явно не требовалось.
- Я не понимаю, зачем эти деятели, - неопределенный жест означал, по-видимому, милицейскую фуражку, - Вас вообще задержали и привели сюда под конвоем. Вы же, максимум, свидетель, и полезный! Поэтому — давайте, я сниму с Вас браслеты, верну
