Руки, полные дождя - Мэй
Он действовал привычно, и Гор не мог не подумать: где Анубис ощущал себя как дома, в Дуате или здесь, рядом с Сетом и Нефтидой?
На стол перед Гором хлопнулся салат, в кофе плеснули молоко, и Анубис вернулся на место, посмотрев на телефон, но ничего нового, похоже, не пришло.
Гору оставалось удивляться, откуда брат знает, что кофе он предпочитает с молоком, и как угадал с салатом. В последнее время это было единственное, что Гор мог заставить себя съесть.
Анубис, кажется, не задумался о том, что делал, и Гор решил спросить не об этом:
– Что тебе снилось, воробушек?
– Муть какая-то, – Анубис затушил окурок в пепельнице.
– Ты кричал.
Анубис пожал плечами и достал ещё одну сигарету, хотя прикуривать не стал, вертел в руках.
– Не помню. Но точно ничего похожего на сны Гадеса. Мне не снился Дуат. Скорее… не знаю, что-то более личное. Как на изнанке.
– Сны и кошмары – это области Гекаты. Может, это она?..
– Решила не дать мне выспаться? О да, очень по-злодейски! Нет, Хару, всем иногда снятся кошмары, особенно когда вокруг происходит непонятно что.
Гор проигнорировал едкость в тоне Анубиса и снял прозрачную полиэтиленовую крышку с контейнера. Салат выглядел как взятый на вынос в каком-то ресторане. Может, вчера вечером с кухни в клубе Сета.
На вкус, по крайней мере, хорош. Свежие овощи, хорошенько пропитавшиеся заправкой. Сухарики давно стали мягкими.
Гор полагал, Анубис так и будет молчать, но он задумчиво сказал:
– Амон может казаться милым, но я знаю, на что он способен. Он мощный бог. Думаешь, какая-то забранная энергия или ритуал могут лишить солнце зрения?
– Не знаю, – осторожно ответил Гор. – Но спросим Тиамат. Вдруг она и Гекату поможет найти?
Конечно же, после произошедшего с Амоном в дело включился Зевс и заставлял искать богиню колдовства. Кто-то и сам забеспокоился: кровь бога смерти, лишённое зрения солнце… хотя большинство по-прежнему отмахивались. Они и с Кроносом не успели ощутить заметных изменений, а уж после его смерти считали себя непобедимыми.
Кронос мёртв, чего бояться какую-то Гекату! Сами разбирайтесь.
Влияния Зевса (а может, и его угроз) хватало, чтобы заставить многих богов шевелиться. Но делали это неохотно, а успехом поиски не увенчивались. Геката пряталась в тенях и отыскать её практически невозможно.
Наверное, Тиамат могла бы. Кто-то уровня Тиамат. Но она слишком напоминала Гору Осириса, так что иллюзий он не питал. Лет пятьсот назад Гор рассорился с отцом именно из-за того, что тот стал слишком далёк от людей и богов. Он не понимал. А Тиамат ещё и себе на уме.
– Что она попросит за помощь, – пробормотал Анубис.
Пикнул телефон, показывая новое сообщение. Быстро его просмотрев, Анубис одной рукой поводил по экрану, печатая краткий ответ.
– Опять боги? – спросил Гор. – Что теперь?
– Нет, это Луиза. Она тоже не спала.
– Ну, так с ней хотя бы безопасно общаться.
Ответом Анубис не удостоил. Гор ничего не мог с собой поделать: Луиза ему не нравилась. Точнее, он ей не доверял. Когда он держал маленький пыльный отель на окраине Мохаве, чаще всего там останавливались те, кто ехал из Вегаса. Были и семьи на отдых, но за много лет встретились и странные люди.
Пару раз Гор сталкивался с наркоманами: один такой чуть не откинулся в пятом номере, потому что вколол себе слишком много дури. Гору пришлось разбираться и с медиками, и с полицией. Они обшарили весь отель, но скрывать Гору было нечего. И он помнил этот блестящий наркоманский взгляд: человек готов сделать что угодно ради новой дозы.
Пусть Луиза пока выглядела абсолютно нормальной, но насколько ещё её хватит? Вряд ли Анубис вовремя это заметит или захочет её останавливать. Гор видел, как даже теперь, пока брат читал сообщения, уголки его губ невольно приподнимались в улыбке.
– Ты дал Луизе второй шанс, – сказал Гор. – Если она не может им воспользоваться, это её проблемы. Я понимаю…
– Нет, не понимаешь. Ты никогда никого не терял, Хару. Даже Хатхор ушла, но она где-то среди людей, она жива. А тут… ты же почувствовал смерть Осириса. Он был сложным богом, честно говоря, ужасным отцом, но нашим отцом. И он исчез, насовсем, навсегда. Потом чуть не погиб Сет, из-за яда. Когда Луиза… я не мог ещё кого-то потерять.
– Осирис был и моим отцом.
– Ты даже не пришёл.
– Иногда ты такой засранец, воробушек, – пробормотал Гор и уткнулся в салат.
Потому что вообще-то брат прав. Гор отлично почувствовал момент, когда погиб Осирис. Он был с матерью, Исидой, они ощутили эту смерть – и когда Дуат перешёл к Анубису.
Они оба знали, что в Дуате будут проведены последние церемонии, но Исида сказала, что там Анубис и Сет.
– Я не хочу их видеть. А Осирису всё равно.
Гор согласился с матерью, да и не был уверен, что ему обрадуются. Он знал, что Исида во многом винит Анубиса и особенно Сета, всё-таки Осирис был рядом с ними. Но сам он отлично понимал, что те ни при чём.
Осирис был из тех, кто точно знал, когда умрёт. И если это случилось, значит, он понимал, на что шёл.
Гор давно не общался с отцом, не чувствовал с ним близости и думал, что легко переживёт эту потерю. Его даже больше волновало, что кто-то в принципе смог убить бога смерти… тогда действительно происходило слишком много всего, а когда Гор приехал в Лондон, мысли занимал Кронос и собственное умирание.
Но уже тогда внутри начала складываться мысль, которую Гор решился озвучить сейчас:
– Я скучаю по отцу.
Вскинув голову, Анубис глянул на него с растерянностью, а потом выражение его лица преобразилось во что-то более мягкое.
– Знаю, – тихо сказал он. – Можем пойти в Дуат и вспомнить его.
У богов нет могил, как у людей. Тело Осириса постепенно исчезало после смерти и уже давно стало частью Дуата. Анубис неопределённо повёл плечами, и Гор подумал, что дело вовсе не в теле или могиле, как у людей. Для Осириса весь Дуат – его могила. Дело в ритуалах и прощаниях.
– Я был бы рад, – сказал Гор. – Когда найдём Гекату.
Он чувствовал себя смущённым, но мысль о том, что он вместе с Анубисом пойдёт в Дуат, чтобы в последний раз проститься с отцом, придавала странного спокойствия. Чувствуя себя неловко, Гор перевёл тему:
– Салат неплох. Но как-нибудь я принесу вам настоящую китайскую еду. Или тут её никто не любит?
– Амону нравятся коробочки. Я многое
