Рабыня для чудовища востока - Айза Блэк
Ненавижу его! За игры! За обман! За очередную боль! За колдовские чары и невозможные глаза, в которых мне так и не довелось согреться.
А что я ожидала? Кто на меня посмотрит такую? Главный оборотень обратит внимание на серую мышь? Развлекся, посмотрел вблизи и отшатнулся. Никого мне собой не заинтересовать. Спасибо хоть животные подарили ласку. Большего мне не видать.
Я встала среди девушек. Постаралась затеряться. Пытаюсь настроить себя на позитив. Это все к лучшему, я затеряюсь, обо мне все забудут, и так будет куда проще вырваться. Зачем мне внимание лживого обманщика? Вроде бы и мысли правильные, но почему от них в душе расползается чернота, и внутренности словно выедает кислотой, а глаза пекут от непролитых слез?
Неожиданно получаю сильный удар кулаком в спину. Оборачиваюсь — мама. Смотрит на меня злобно и сжимает кулаки. Что-то беззвучно шепчет, но не могу разобрать. Нет. Просто не хочу. Отхожу в сторону. Дальше от нее. Даже родная мать готова задушить меня голыми руками…
Владыка поднимает руки вверх, очень быстро шевелит пальцами, производя непонятные манипуляции. Все замирают, глядя только в сторону главного волка. Его татуировки багровеют, и от них вверх поднимается оранжевые молнии. Под потолком они переплетаются между собой, образуя канат с узорчатыми выпуклыми переплетениями. Алифар поднимается одним бескостным движением и направляется к клеткам.
Там вжавшись в дальние углы, сидят оборотни в волчьем обличии. При его приближении они начинают жалобно скулить. И только один из пленных сидит посередине своей клетки, горделиво задрав морду вверх, с вызовом смотрит на Владыку.
— Шантара едина и неразделима, — голос Алифара сейчас звучит так громко и властно, от него закладывает уши, а аура силы давит настолько, что хочется упасть на колени и склонить голову. — Неверные, вы предали доверие, подняли руку на своих собратьев, нарушили клятвы, присягнув самозванцу. Вы сами призвали смерть на свои головы. Ибо расплата за предательство — длинная и мучительная смерть.
У волка, что горделиво сидел посредине клетки, голова на моих глазах превращается в человеческую. Появляется русая длинная борода, и такие же длинные волосы, в серых глазах вызов и ни капли страха.
— Казнишь, потому что кто-то посмел свободно мыслить? — он смотрит на Алифара с презрением, буквально выплевывает слова. — За то, что мы хотим перемен? Хотим свободно высказываться и не трястись в страхе? Посмотри, чудовище, во что ты превратил свой народ!
— Под переменами, Шаиль, ты подразумеваешь истребление волков? Подлые нападения неверных шакалов со спины? Предательство доверия, кражи, взрывы, кровь? — Алифар говорит насмешливо, спокойно. Но я ощущаю горькое послевкусие от его слов. Словно у него самого сейчас в душе происходит надрыв.
— Истинные цели требуют жертв. Ты убьешь нас. Но наша кровь прольется не просто так. Знай, придет час, когда ты будешь свергнут! И только тогда Шантара придет к своему процветанию и величию!
— В предательстве не может быть величия, Шаиль.
— Даже твой смердящий пес Бархан предрек твой крах. И что он получил за свою преданность, а? Скажи, Алифар? Позорное изгнание из залы? Унижение на глазах у народа? — оборотень запрокидывает вверх голову и заходится в истерическом хохоте.
— Прошли те времена, когда я давал тебе пояснения своим действиям, — в этот раз горечь в словах Алифара ощущается сильнее. — Сейчас могу предложить вам, неверным лишь быструю смерть. Если покаетесь и отречетесь от мятежного зла.
— Саваб истинный правитель! Чистое зло именно ты, Алифар! Никогда не отречемся, и смерть наша будет во благо.
Волки в других клетках принимают человеческий облик. Падают на колени и начинают вопить.
— Владыка, пощади! — раздаются крики. — Саваб лишил нас разума! Мы не ведали что творили!
Они наперебой начинают отрекаться. Беспрерывно просить прощения и ползать на коленях по клетке.
— Трусы! Жалкие, ничтожные трусы! — рычит Шаиль и в отчаянии цепляется за прутья клетки.
— У предателей нет чести, — Алифар поднимает руку вверх, канат над потолком начинает опускаться. — Я дал слово. Быстрая смерть неверным, если отрекутся.
— Пощади! Верой и правдой будем служить! — орут, с ужасом глядя на приближающийся в их сторону оранжевый канат.
— Вы предали Владыку, и также поступили с Савабом, нет, и не может быть вам веры, — Басир встает рядом с Алифаром.
— Басир, друг мой, — Шаиль вздыхает и опускает голову, — Мне жаль, что ты не примкнул к нам, выбрал неверный путь. Прощай, и несмотря ни на что, я покину этот мир с теплыми воспоминаниями о тебе!
Оранжевый кнут проникает через прутья решетки, обвивается вокруг волков, и на моих глазах из них выходит жизнь. Быстро и ужасающе. Никогда не видела смерть так близко. А сейчас я словно прикоснулась к ней. Через несколько секунд крики и вопли прекращаются, клетки устланы мертвыми телами.
— Его в темницу. Иссушить, — Владыка поворачивается и идет к выходу.
Я не знаю, что значит иссушить. Но по вспыхнувшему страху в глазах Шаиля, понимаю не иначе как, что-то жуткое.
— Алифар! — волк останавливается, но не оборачивается. — Самка эта будет принадлежать Савабу! Как и все, что по крови должен унаследовать твой единокровный брат, истинный сын солнца! А ты лишь пятно на солнце, позор рода.
Шаиль резко переводит взгляд на меня, смотрит так, словно знает обо мне все. От изучающих серых глаз становится не по себе. Делает жест рукой, как бы подзывает к себе. Потом еще что-то показывает и шепчет одними губами. Я не могу разобрать, что именно.
— Прощай, Шаиль, — Алифар идет по залу, смотрит вперед, в глазах тьма. Проходит мимо нас, замедляет шаг, указывает рукой в мою сторону, — Ее в мои покои к ночи, — и покидает зал.
Глава 20
Смысл его последней фразы дошел не сразу. Сначала я остолбенела и бездумно смотрела ему вслед. Даже когда он скрылся из виду, все еще ощущала присутствие
