Дар богов - Анна Сергеевна Одувалова
Нас с Даром дико тянет друг к другу. Наверное, это не любовь, это страсть, с которой очень сложно бороться.
– Все образуется, Каро, – тихо говорит он, даже не подозревая, какие мысли бродят у меня в голове. – С утра мы все же съездим к менталисту и посоветуемся с ней. Прости, я знаю, что ты скажешь про менталиста из Горскейра, которому тебя показывал Энджел, но…
– Какие «но», Дар? Она мне помогала.
– Разве?
Дар мягко, за плечи, разворачивает меня к себе и смотрит в глаза с легкой грустью.
– Каро, ты нервная, неуверенная в себе, дерганая. Ты уже не бьешь в любой непонятной ситуации. Ты стала более продуманной.
– Это разве плохо?
– Это не ты. И я не вижу, что тебе в этом мире лучше. Твоя менталистка не помогла решить проблемы, а может быть, усугубила их. А та, к кому отвезу тебя я, смогла вытащить меня из бездны. Если ты думаешь, что три года назад я был в лучшем состоянии, чем ты сейчас… ты ошибаешься. Я даже на похороны бабушки не приехал. Не потому что не захотел или не было моральных сил. Я не смог, в прямом смысле этого слова. Просто не смог. Она не позволила. Я бы сорвался и, скорее всего… совершил какую-нибудь глупость, которая отправила бы меня следом за братом и бабушкой. Этот путь был непростым, но я его прошел. И ты пройдешь, если нужно. А главное, я живу в Монарко, я почти простил себя, хоть никогда окончательно не избавлюсь от чувства вины, но я научился жить с ним и с собой в относительной гармонии. А когда ты в последний раз была в гармонии с собой?
Вопрос обескураживает. Я не помню. Но потом начинаю мысленно отматывать жизнь назад и понимаю… я была в гармонии с собой только тогда, когда целовала его в последний раз. Не здесь, в Монарко, – злые поцелуи не в счет. Тогда, когда целовала его, считая своим. Когда верила, что у нас может быть какое-то будущее.
– Ну так что ответишь, Каро? – хрипло спрашивает Дар. В его глазах отражается рассвет, а первые лучи солнца зайчиками прыгают по щекам.
Закусываю губу. Сказать сложно, но я не привыкла врать.
– Когда ты целовал меня… – На последнем слове горло пересыхает, и голос срывается.
– Что? – Дар замирает и смотрит неверяще.
Я сама не верю в то, что озвучила свои самые сокровенные мысли. И не очень понимаю – зачем. Но когда он спрашивает, почему-то послушно повторяю:
– Я была в гармонии с собой, когда ты целовал меня, и я верила в то, что у нас все по-настоящему. Тогда я была счастлива, несмотря на внешние обстоятельства.
– Так в чем проблема?
Дар склоняется ниже, опаляя губы жарким дыханием. Шальной взгляд и нахальная полуулыбка, словно он уже победил.
– В том, что все изменилось. Изменились и мы, и мир вокруг.
– А изменилось ли?
Качнувшись в мою сторону, он и замирает в миллиметре от губ. Соблазнительно и опасно. Щеки опаляет жар, меня ведет.
– Что мешает нам проверить? – как демон-искуситель шепчет парень.
– Ты сам прекрасно знаешь, что… все слишком неопределенно. – Я качаю головой и пытаюсь отстраниться, но мы словно примагничены. Мне физически тяжело разорвать расстояние между нами. – Это неправильно, и мы пожалеем… Потом может стать больнее. Ты же знаешь, наши поцелуи – наркотик. Убери – и начинается ломка.
– А это когда-нибудь нам мешало? – выдыхает Дар, и его губы накрывают мои, горячо и трепетно, словно больше такого шанса не будет.
Упираюсь ладонями ему в грудь, словно хочу оттолкнуть, но не хочу. Слишком долго ждала этого поцелуя. Скучала. Тяжело жить с дырой вместо сердца, поэтому, едва коснувшись Дара, теряю голову.
Это даже не поцелуй, а жадное касание губ, которое ошпаривает. Неожиданно, чувственно и остро. Взрываюсь от россыпи мурашек, ослепляющих и пробегающих по телу горячей волной. Чувствую влажные, волнующие движения его языка, горячие ладони, скользящие по телу, и теряю остатки здравого смысла.
Дар на секунду отрывается от меня и выдыхает. Воздух с хрипом вырывается из его груди. Парень нежно проводит носом по моей скуле и тут же снова впивается в губы крышесносным поцелуем. Так меня умеет целовать только он. Придерживает крепкой рукой мою шею, и кажется, только эта рука удерживает меня в вертикальном положении. Колени стали ватными, и в этом мире единственное, что меня держит, – Дар.
Шатает. Я пьяная и шальная, но мне это нравится, потому что именно в таком состоянии я чувствую ту самую, давно потерянную гармонию.
Дар увлекает меня от перил в сторону кухни. Со стонами целуемся и кусаемся, как дикие. Впервые в жизни вцепляюсь ему в плечи, сначала срывая рубашку, а потом оставляя глубокие царапины, словно демонстрируя, что он мой.
Дар со смехом ругается и впивается мне в шею поцелуем-укусом. Наверное, тоже останется след. Справедливая месть. Как сумасшедшие стаскиваем друг с друга одежду. Не осталось сомнений, преград и здравого смысла. Я хочу его, как дикая кошка, мне неважен сумасшедший мир вокруг нас, и, даже если эта ночь – последнее, что будет в моей жизни, я все равно не стану ничего менять.
Сожаление и стыд оттого, что изменяю Энджелу, сейчас отступают даже не на второй, на третий план. У себя в душе я уже отпустила те отношения, а завтра их придется отпустить и Энджелу. Жаль ли мне его? Нет. Нет худшего наказания и унижения, чем быть с тем, кто тебя не любит. А я совершенно точно его не люблю, иначе бы не шалела от поцелуев Дара.
Голова кружится. В ушах стучит кровь, и мир за пределами наших тел перестает существовать. Прикусываю его губы, жадно и жарко, и он с рычанием отвечает. Мы вроде бы двигаемся по направлению к комнате, но по факту целуемся как сумасшедшие, падая сначала на одну стену, потом на другую. Что-то летит со столешницы на пол. Кажется, разбивается какое-то кашпо, но это не имеет значения. Мы слишком увлечены друг другом, чтобы отвлекаться на мелочи.
Дергаю вниз его домашние штаны. Дар стаскивает мой халат, не прекращая целовать. Холодный шелк сползает по плечам и болтается на бедрах только за счет держащегося на честном слове пояса. Дар перешагивает через упавшие на пол штаны и подхватывает меня под бедра. Халат все же сдается и теряется где-то по дороге к спасительной стене.
Тихонько хнычу, выпрашивая еще ласки, жадно впиваюсь ему в плечи, пытаясь прильнуть ближе.
– Тише, – шипит он мне в губы. – Все будет…
И от этого высказанного тихим, уверенным голосом обещания у меня начинает плыть перед глазами. Между нами такой кипяток, что я задыхаюсь. Хочется быть еще ближе, принадлежать полностью, и я целую еще более жадно. Потому что он мой, и я его хочу до физической боли. Напряжение пульсирует внизу живота, в ушах грохочет кровь, а сердце, кажется, сейчас выпрыгнет из груди.
Дар вжимает меня в стену. Горячие губы на моей шее, и я запрокидываю голову, полностью отдаваясь эмоциям и влажным, уверенным движениям языка, скользящего по моей коже. Обнимаю парня бедрами, закидываю руки на плечи, пробегаюсь кончиками пальцев по гладкой коже, ощущаю, какой он рельефный и накачанный. Его тело – это полный восторг. Мои бедра дрожат от напряжения. Я чувствую, что Дар тоже едва сдерживается.
Он со стоном толкается в меня, а я закусываю губу и откидываю голову на стену, чувствуя все так остро и пронзительно, что кажется, на глазах сейчас выступят слезы. Он вбивается в меня жестче, и я всхлипываю, поддаваясь его рваному ритму и зависая где-то между двумя мирами. Вцепляюсь сильнее в его плечи, оставляя на них отпечатки от ногтей, и прикусываю его губы. Мне мало. Слишком его мало.
Он рычит, дергает меня на себя, впечатываясь еще глубже, резче. Между нами кипяток и напряжение, такое сильное, что совершенно точно скоро последует взрыв. Неровно и быстро дышу, совершенно ничего не соображаю и не могу понять, как жила без этого. У нас всегда все остро и на грани,
