Хранители рубежей - Марго Генер
– Это опять за тобой? – спросил Ясень. Они с Дубравой в эти дни стали моими постоянными спутниками.
Я вздохнула.
– Хотела бы я сказать «нет». Но что-то подсказывает…
– Ярослава Воронцова! – расплывшись в оскаленной улыбке, окликнул Миха, заметив меня. – Тебя-то я и жду.
– И почему я не удивлена? – пробормотала я, подходя к нему.
Ясень и Дубрава стояли позади меня, но я даже не оглядываясь, ощутила, как они заворожено смотрят на медведя. Еще бы, агент АКОПОС, оборотень, да еще и так близко.
Миха хлопнул меня по плечу. От веса могучей лапы я качнулась, а он сказал:
– Ну, коль не удивлена, тогда пойдем.
– Опять втягиваешь меня во что-то? – осторожно поинтересовалась я.
Мохнатые брови медведя поднялись, он проговорил удивленно:
– А когда это я тебя во что-то втягивал?
Хотела сказать, что это с его слов я узнала про слияние сознания, когда тот вбежал в столовую. Но вообще-то говорил он об этом не со мной, а я очень даже беспардонно подслушала. Так что по правде, это моя ответственность. Поэтому дипломатично произнесла:
– Это я на будущее.
– А… – протянул медведь. – Ты аккуратней с претензиями, а то я доверчивый. Поверю и начну заглаживать вину.
– Это как?
– Ну а как перед девками вину заглаживают? – гыгыкнул медведь.
Щеки мои потеплели, я густо покраснела, а когда вспомнила эльфийку Свирэль, которая готова была мне в глотку вцепиться, едва увидела, что разговариваю с оборотнем, еще и спина похолодела. Таких извинений мне точно не надо, иначе не ровен час, эта остроухая фурия подкараулит меня где-нибудь и столкнет в какую-нибудь кроличью нору.
Я сглотнула, а позади справа раздался тоненький голосок Дубравы:
– Извините… – мы все обернулись, Дубрава стояла со смиренно сложенными ладошками и очарованно смотрела на медведя. – А правда, что вы дрались с пещерным медведем?
Оскал Михи стал, если так можно сказать об оскале, ласковым.
– Чего ж с ним драться, зелененькая? Он свой. С ним договариваться надо.
– И даже не чуточки не страшно? – восхитилась Дубрава.
Ясень ее толкнул в бок и прошептал напористо:
– Да с каких пор лешие пещерных медведей боятся?
– Так я не про леших, – прошептала в ответ Дубрава, – я про агента.
Шепот Ясеня стал совсем раздраженным.
– Совсем того? Он же сам медведь. Ему-то чего их бояться.
– Но то ведь пещерный.
– Да какая разница?
Миха гоготнул и сказал зычным звериным голосом, выпрямляясь, от чего стал казаться еще больше:
– Не бывает плохих или хороших созданий. Как и опасных и совсем не опасных. Среди всех существ встречаются разные. Тут ведь как?
– Как? – хором переспросили Ясень и Дубрава.
– Главное, какая суть внутри существа, – пояснил Миха. – Можно встретить и благопристойного тролля, и разнузданного воина. От человека зависит. Ну или не человека. Ясно вам?
Оба закивали, а Миха сказал уже мне:
– Пойдем. Спрутовская зовет.
Когда лешаки услышали о Спрутовской, оба в один голос вздохнули. Еще бы. Их командир АКОПОС к себе не вызывает. Я извиняюще улыбнулась, это ведь не я контролирую ее приказы, быстро попрощалась и под восхищенные взгляды зеленоволосых пошла с Михой.
– А что ей надо? – спросила я, когда корпус академии Парамагии остался позади.
– Не знаю, – сообщил медведь. – Но мое нутро подсказывает, дело в проклятой душе.
Я вздохнула.
– Значит, будет ругать.
Миха неуверенно цокнул.
– Не берусь утверждать.
Кабинете Спрутовской в этот раз блестел от солнечного света, из распахнутых окон слышны птичьи трели, а по комнате бегают упитанные гномихи в фартуках и чем-то брызгают пол. Сама Виолетта Спрутовская восседает в углу на какой-то мраморной колонне и шевелит щупальцами.
– Не обращайте внимания, – сказала она нам, кивая на гномих. – Ловят мелкую заразу. После твоей выходки кстати, Воронцова. Волшебная тля сбежала из оранжереи и разбежалась по моему кабинету.
Мне только и оставалось сказать «извините».
– Но я не за этим тебя вызвала, – сухо отозвалась осьминожиха. – Думаю, сама догадываешься, для чего.
Я покосилась на Миху, тот бессильно сдвинул плечами, а я опустила голову и ответила:
– Предполагаю.
Спрутовская кивнула, ее высокая фиолетовая прическа слегка колыхнулась.
– Прекрасно. В таком случае надевай легерскрибер. Посмотрим, что, ты видела, – приказала она. – Имей в виду, важной может оказаться любая деталь, любая мелочь. Это понятно?
Она так строго на меня посмотрела, что у меня сжалось нутро, я кивнула.
– Кристально.
И когда дорожная гномиха надела мне на голову новую и блестящую лерку Спрутовской, я постаралась детально вспомнить все, что могла из своего путешествия по сознанию темной твари. Параллельно думала, почему здесь не присутствуют Алекс Хром и Соловей? Ведь они тоже часть команды, точнее, основная ее часть, не считая медведя. А я как раз так, пробегала мимо.
Спрутовская внимательно смотрела в экран ноута, где отобразились мои воспоминания, делиатно промолчав о моих мыслях про Алекса. Потом повисла пауза, такая тихая и напряженная, что я услышала, как бьётся мое сердце, а в голове шумит кровь. Спустя пару минут Виолетта проговорила:
– Соловей оказался прав. Что-то странное творится в мире два-пять. Судя по тому, что ты рассказала, у них неспокойно. Пока не понятно, с чем связано это неспокойствие. Но было бы хорошо выяснить. Потому что наша работа не только устранять, но и предвосхищать опасные ситуации.
Половину смысла я пропустила, поскольку при упоминании Соловья мои мысли пошли не в ту сторону. Значит, он говорил обо мне и моем поступке с самой Спрутовской? Надо же. От этого почему-то на душе стало немного теплее. Хоть кто-то в АКОПОС, кроме Михи настроен ко мне чуть менее враждебно, чем остальные.
– Поэтому, – продолжила Спрутовская, – ваша группа будет отправлена на разведывательную операцию в мир Небулан для выяснения обстоятельств.
Новость ударила меня, как обухом по голове, язык пересох. В первые секунды я не нашлась, что ответить, и только спустя несколько мгновений смогла проговорить:
– Так как же я поеду или… полечу? Или как это у вас? Я же ничего не знаю. Я только учусь в академии…
Спрутовская снова кивнула.
– Учись старательнее, – сказала она. – То, что ты сделала, конечно, вопиюще. Но в этом есть часть и моей вины, как руководителя. Поэтому, как видишь, я не наказываю тебя. Иначе в первую очередь
