Плацкартный билет - Лада Валентиновна Кутузова
Утром его подняла Эйка. Она бесцеремонно влетела в спальню и начала стаскивать одеяло.
– Ну и лежебока! Смотри, жизнь проспишь.
За ней подтянулся Бродяга и запел сразу обеими головами:
Ты любишь спать,
Подолгу дремать.
Не хочешь вставать,
Постель застилать.
При звуках речитатива дремота сразу прошла. Только не песни с утра! Игорь от души потянулся и ответил:
– Уже всё, проснулся.
В гостиной, оказывается, ждали только его – все остальные были в сборе. Позавтракали орехами и фруктами – Игорь раньше таких никогда не пробовал: сладко и сытно. Затем Селия объявила:
– Улем проводит вас к выходу из леса. Идти придётся через болото, так безопаснее.
– А чудовище? – спросила Катя.
Айва поправила:
– Варулв – не чудовище, люди сделали его таким. Он заснул, но вскоре проснётся, поэтому лучше поспешить.
Катю подобная перспектива, похоже, не обрадовала:
– Может, подождём, когда он станет оленем?
Селия ответила:
– Это произойдёт, когда для людей в Совскоге закроются дороги. Тогда вы здесь застрянете надолго.
Игорь тоже не обрадовался: встретиться с Варулвом не хотелось. Лучше ограничиться легендой о нём. Эх, вечно так! Если что-то хорошо, значит, тут же и что-то плохо. Нет в мире совершенства, а как бы хотелось. Всю жизнь Игорь мечтал оказаться в одной из волшебных историй, а теперь не знает, как отсюда выбраться целым и невредимым.
Они собрали вещи и вновь отправились в путь. Странников вёл молчаливый Улем. Он махнул веткой, приглашая следовать за собой. Стояло раннее утро, хор лягушек рядом с укрытием распевал частушки на листе кувшинки. Как в мультфильме! Селия и Айва остались в доме: они никогда не покидали своё жилище. Эйка и Бродяга вызвались добровольцами – им хотелось тоже проводить людей. Эйка сидела то на плече у Игоря, то перелетала к Кате. Бродяга держался в вышине.
Постепенно ручей расширился, вдоль берегов появились густые заросли камыша. Вода разлилась в широкое болото, на поверхности которого плавали зелёные кочки. На одну из них примостилась ярко-рыжая птичка. Бродяга подлетел к ней и послушал новости.
– Пока всё спокойно, – известил он путников.
Видимо, и Бродяга нервничал, раз перестал изъясняться песнями. Улем повёл тропой через болотце.
«Прямо как Иван Сусанин поляков через болото тащит», – мысленно хихикнул Игорь.
От воды поднимался густой туман, берега потеряли свои очертания. Слышался стрёкот кузнечиков и громкое кваканье. Иногда сквозь плотную завесу проступали смутные очертания. Один раз Игорю померещилось, что посреди болота он видит огромный драккар, корабль викингов, с драконьей головой впереди. Хотелось приблизиться и подняться на борт, но Игорь отбросил мысль как несерьёзную – некогда.
Вскоре тропа закончилась, и Улем остановился. Протянул руку-ветку и указал на выход из Совскога – за деревьями виднелись луга. Уф, почти выбрались. И тут совсем рядом раздалось всхрапывание. Игорь почувствовал, что не может стоять – ноги отказали. Катя побледнела, как талый снег, её глаза казались тёмными провалами на потерявшем цвет лице, а руки затряслись мелкой дрожью. Даже Хирурга прихватило: на его лбу выступила испарина. Из-за деревьев показался Хьорт. Он заметил людей и начал мерцать: сквозь силуэт оленя проступали контуры чудовища. Улем испуганно прикрыл руками лицо, не желая стать свидетелем бойни, Эйка отчаянно заверещала, её поддержал Бродяга:
– Не надо! Это друзья! Они спасли вчера Хьорта.
Они встревоженно носились вокруг оленя.
Игорю стало легко-легко: сейчас всё кончится. Не будет больше у него ничего. Даже могилы. Лишь голова послужит мрачным украшением этого места. И родители его не дождутся. Никогда. Будут обращаться в организации, занимающиеся розыском людей, в полицию, ходить на телевизионные передачи с надеждой, что кто-то видел. Наверное, до самой смерти верить, что сын вернётся. Станут показывать сестрёнке фотографии, что у неё есть брат. А он ведь даже не знает, как её назвали. Глупо всё получилось. И страшно.
Безумное мигание прекратилось. Олень подошёл вплотную и внимательно вгляделся в Игоря.
– Я помню, – произнёс он. – Уходите.
И удалился.
Путники неспешно – не надо бежать, предупредила Эйка, – покинули зачарованный лес. Бродяга и Эйка долго махали вслед, а Улем стоял, прижав руки к груди. Игорь смотрел на ярко-розовые в лучах восходящего солнца деревья, на болотника и двухголовую птицу, на смелую Эйку и думал, что никогда не сможет забыть Совског – это удивительный край, в котором не нашлось места людям.
Глава 19. Мост над пропастью
Он даже не подозревал, что способен так бояться: до холодного пота, до пустоты в груди, до слабости в ногах. Когда зубы начинают выбивать бесконечную дробь, а сам не способен даже рукой двинуть. Лишь стоишь, как овца на заклании, и молишься: хоть бы скорее и чтобы не мучиться. И никаких мыслей, вообще. Словно осталась одна оболочка, а душа уже отлетела. И вот когда уже всё, наступил предел, понимаешь – жить будешь! И как это прекрасно – просто жить.
Хирург шёл по грунтовой дороге, за поворотом только что скрылся волшебный лес. Раньше он не понимал, что Аня находит во всех этих сказочках для взрослых – фэнтези. А теперь дошло. Какое же это было чудесное место, пока люди всё не испортили. Ожившая сказка, диво, которому не перестанешь поражаться. Ничто его так не пленило в их путешествии, как Совског. И жаль, что не исправить. Это как городская свалка, испоганившая пейзаж и экологию. За километры разит разложившейся дрянью. Так и здесь люди оставили незаживающее чёрное пятно.
Уродов среди человечества мало, как и героев. Баланс. Остальные – просто обыватели. Они могут качнуться как к добру, так и ко злу – в зависимости от обстоятельств. Но чаще предпочитают остаться в стороне, лишь бы их не трогали. Потому что так проще и безопаснее. Освобождает от ответственности. И каждый раз не знаешь, в какую сторону они повернутся. И куда он, Хирург, метнётся. Ведь он – как все, как большинство. Что уж врать самому себе? Но в глубине души хочется верить, что сможет прыгнуть выше головы. Потому что быть овцой – противно.
Хирург посмотрел на Катю и Игоря: ребята окрепли и загорели, и не скажешь, что домашние дети. Футболки выцвели, брюки пообтрепались, у Кати джинсы вообще на честном слове держатся. Надо ей одежду нормальную найти – девочка всё-таки. Аня была готова ходить по магазинам всё время, хлебом не корми. Он никогда не понимал, зачем ей очередная кофточка. Кто её в библиотеке видит? За день несколько человек зайдёт, и всё. Нет же, накупит всякого барахла, а потом обижается, что он не заметил.
