Блондинка для Волка - Лайа Дало
На последнем слове запнулся, явно припомнив мою реакцию на первую реплику из того же репертуара, но тут я возмущаться не стала.
— Мы дружили, — кивнула, показывая, что кое-что уже успела вспомнить.
— Дружили, — подтвердил. — Но об этом никто не знал.
Ну да, я же, вроде как, не должна была быть на той полянке.
— Я попросила не выдавать меня.
Еще один кивок:
— А я не смог отказать, хотя и понимал, что это неправильно.
— Неправильно? — в сердце опять кольнуло.
— Мой волк… Он только просыпался, а тут ты…
А тут я. Несмышленый ребенок и подросток с едва прорывающимся зверем. Плохое сочетание.
— Я уже тогда не мог тебе ни в чем отказать, а когда волк осознал себя… Это был мой первый оборот.
И картинка окончательно сложилась.
Тот кошмар был отголоском реальности, я, действительно, наткнулась на волка в лесопарке возле Лаборатории. Этим волком был Андрей. При первом обороте… спровоцированным мной?
— Ты из-за меня обернулся?
Морщится, но кивает:
— Не смог удержать волка, хотя и должен был. Первый оборот опасен, связь с разумом зверя нестабильная, неполная. Нет нормального контроля, одни инстинкты.
— И ты меня укусил.
Еще один виноватый кивок:
— Я мог бы все свалить на волка, но это было бы лукавством. К тебе привязался не только зверь, но и я. Сам стал напрашиваться на визиты в Лабораторию, радуя отца своим «рвением», — на этом месте Андрей хмыкнул, — вот только он недолго радовался. Тот вечер все сильно усложнил.
— После укуса меня включили в программу?
— Был грандиозный скандал. Твои родители грозили подать в суд, отец тыкал их носом в соглашение о неразглашении, все было ужасно и безобразно, но больше всего меня ранили твои слезы и то, что тебя заперли подальше от меня. Больше нам не разрешали видеться.
— Но, в итоге, родители сдались.
— Да, Метку не снять, — и еще более виноватый взгляд.
А до меня дошло не сразу. «Метку не снять» — что он имеет в виду… Ах, ты ж охамевший ликой!!!
— Ты обманул меня! Не снял Метку!
— Нет.
На этот раз удар сдержать не получилось, как последняя истеричка замолотила кулаками по его непробиваемой груди, но волчара даже не дрогнул, не стал защищаться или отталкивать.
— Ты наглый, жестокий обманщик!
Удар, удар, удар, а боль все не кончается. Хочется врезать посильней, так, чтобы пошла кровь, чтобы он понял, почувствовал, каково это… Но нет, стоит каменным изваянием. Продолжать бессмысленное избиение можно было долго, выплескивая накопившиеся эмоции, а смысл? Стоило чуть замедлиться, как Андрей поймал мои ладони, аккуратно разжимая. Мягко очертил следы от впившихся ногтей.
— Отпусти! Не прикасайся!
— Не могу не прикасаться к тебе, никогда не мог, — мрачная, горькая ухмылка. — Ты идеальна, настолько, что сама не понимаешь…
Поцелуй в раскрытую ладонь, от которого полярность грозит резко поменяться. Теперь я понимаю почему все так остро.
— Ты поранилась, — легонько дует на красные полукружья.
— Это ты меня поранил! — возмущения далеко не так много, как могло бы быть.
Ликан вздрагивает, поднимая взгляд:
— Я никогда не причиню тебе вред, не смогу физически.
— Уже смог! Дважды! Нет, трижды! Две Метки и один обман!
Попытка выдернуть руки, но пальцы неожиданно крепко сжимаются на запястьях.
— Это было тебе на пользу.
— Что?!!! Да ты совсем…
Вырываюсь уже всерьез, не в силах вынести присутствие одного гадского ликоя, мудака, решившего… Да, кто бы мне дал. Андрей подтягивает еще ближе, заключая в капкан объятий, пресекая любые попытки сопротивления. Убирает прядь за ушко, от чего гусиной кожей покрывается все от макушки до пяток, а потом и вовсе целует в это самое ушко, чтобы тут же прошептать в ответ на «грозное» шипение:
— Метку снять нельзя, а даже, если бы было можно, я бы этого никогда не сделал. Сдох бы, но не сделал.
И вроде бы шепчет нежно, а в голосе столько стали, что невольно замираю, как та мышь под веником.
— Зачем обманул? — спрашиваю уже без запала, так, в надежде услышать хоть что-то новое.
И слышу.
— Проще было заставить тебя поверить, что Метки больше нет, чем объяснять, что вовсе не в ней дело.
И как-то сразу чувствую себя глупым ребенком, которому умудренный опытом взрослый преподает жизненный урок. Нашелся, мать его, воспитатель!
Дергаюсь на пробу, но нет, объятья все такие же нерушимые, как и его наглость.
— Ты бы все равно не успокоилась, искала бы невозможные способы снять «клеймо», вместо того чтобы остановиться и принять правду. Поэтому я поставил Вторую Метку…
— Вторую?!!! — вот тут в пору было уже убивать.
— Вторую, — невозмутимо кивает волчара на мой праведный гнев, — это позволило взять под контроль нашу связь, на время приглушить ее. У тебя появилась видимость свободы, независимости, время подумать и понять.
— Что понять?!
— Я уже говорил — не в Метке дело.
— А в чем?! Что такого я должна понять?!
Взгляд такой долгий, изучающий.
— Ты уже поняла, просто признавать не хочешь. Иначе не пришла бы ко мне.
Мне оставалось только хватать ртом воздух, как рыбке, выброшенной на берег. Его самоуверенность, во истину, не знает границ! Намек я уловила очень четко, также четко захотелось врезать ему по морде. Опять. В который уже раз… Волчара будит во мне какие-то звериные замашки, впрочем, чему я удивляюсь? Эксперименты в Инкубаторе не прошли мимо, да и с кем поведешься, так тебе и надо. Связалась с волком, получай немотивированные вспышки агрессии.
Или мотивированные?
Я опять заплутала в трех соснах, и Андрей считал эти мои колебания. Загребущие лапы неожиданно разжались, наконец-то позволяя высвободиться. Вот только, что с этой свободой делать? Колотить волка бессмысленно. И больно. Кричать, топать ногами? И что это даст? Хамский Альфа свою позицию обозначил очень четко. Больше мне никто рыпаться не позволит, да и две Метки… Чтобы там не говорил ликан, Вторая Метка — это уже точно приговор.
Как-то сразу навалилась усталость, придавила гранитной плитой.
— Ты можешь оставить меня в покое? — прошептала на грани слышимости.
— Только на сегодня.
— Желательно навсегда, — буркнула, понимая, что все пустое.
— Только на сегодня, — качнул головой, словно соглашаясь сам с собой. — Только на сегодня. Иди спать. Прошлую ночь почти не отдыхала, сегодня перенервничала из-за тети, да и я тебе спокойствия не добавил. Продолжим разговор завтра, никуда я от тебя не денусь.
Да и я от него. Пусть он этого не сказал, но не понять намек было невозможно. Может и вправду — спать? Сцены
