Край неба - Андрей Александрович Васильев
А вот тоже интересно — коттеджик-то за МКАДом стоит, между прочим. Недалеко от него, но все же. Что, если Левинсон просто технически туда не сможет попасть? Нет, формально это Новая Москва, то есть городская черта, но не факт, что неупокоенные души настолько привязаны к планам генеральной застройки столицы.
Потихоньку, помаленьку меня окутала легкая дрема, та, в которой ты вроде и не спишь, но звуки вокруг становятся более резкими, а реальность скрывается за легкой дымкой. Хотя, вернее всего, это была и не дрема, а вполне себе сон, потому что, когда меня из этого состояния вырвал истошно заголосивший смартфон, сквозь листву пробивались солнечные лучи, а птицы в ветвях березы орали совершенно по-утреннему. Ну да, уже семь утра.
Нет, положительно я начинаю все сильнее и сильнее уважать звонящего мне Белозерова. У него дома такая хренотень творится, все наверняка на ушах стоят, а он все же дождался времени, которое для считается приемлемым для раннего звонка. Носов — тот вообще такими вопросами не заморачивается, все едино — ночь, день. Ему надо — и умри все живое.
— Доброе утро, Вадим Евгеньевич, — поприветствовал я собеседника. — Хотя, догадываюсь, вы таковым его вряд ли считаете.
— Доброе утро, Александр Дмитриевич. — Голос Белозерова был тверд, но я все же уловил в нем нотки растерянности, а может, даже и испуга. Впрочем, посторонний человек, не знающий о том, чему этот мощный старик был сегодня свидетелем, их не расслышал бы. — Судя по вашим словам, вы имеете отношение к тем… Скажем так — событиям. Да, это слово более других…
— Имею, — перебил я его. — Это все, что вы хотели у меня узнать, или есть другие вопросы?
— Мне бы хотелось пообщаться с вами лично, — почти отчеканил Белозеров. — Причем незамедлительно.
— Разумное и резонное желание, — согласился с ним я. — Почему бы и нет? Ну а если вы пообещаете накормить меня завтраком, то это будет совсем замечательно.
— Завтраком? — наконец-то голос олигарха дрогнул. — Хорошо.
— Тогда через часок буду. Быстрее вряд ли получится. Пока такси придет, то, се. А город уже просыпается, скоро пробки появятся.
— Не надо такси. Я уже прислал машину, она час как стоит около вашего подъезда.
— Зря, — с грустинкой в голосе сказал я. — Нет меня дома, Вадим Евгеньевич.
— А где вы? Скажите, за вами подъедут. Поверьте, это все равно выйдет быстрее, чем на такси.
— Да не факт. До того места, где я сейчас нахожусь, от моего дома не сильно близко.
— Просто скажите, куда подъехать.
— На кладбище, — охотно выполнил его просьбу я, а после сообщил, на какое именно.
Собеседник булькнул горлом в трубке, а после установилась тишина.
— К главному входу пусть подъезжают, — подсказал ему я. — И еще — какая машина будет, какой номер? Скоро же ворота откроют, первые посетители приезжать начнут. Не хочется путаницы.
И снова стоит отдать должное Белозерову. Он довольно быстро справился с удивлением или же каким-то другим чувством, посетившим его после моих слов, и объяснил, какая будет машина. Номер, правда, не назвал, видно сам его не знал.
— Вы полицию уже вызвали? — напоследок осведомился я. — Нет? Очень правильное решение. И не надо пока. Это не в моих интересах, а в ваших, поверьте.
— После этой ночи я уже не знаю, кому верить и во что верить, — устало сообщил мне Белозеров. — Приезжайте. Жду.
А весело будет, если я опять легкомысленно просчитался? Что, если вместо того, чтобы поехать туда, где стоит шум, гам и завтрак на столе, я растянусь на асфальте рядом с кладбищенскими воротами, потому что пара ребят из черного «мерседеса» дружно разрядит в меня свои пистолеты?
Да нет, вряд ли. Белозеров, конечно, не тот добрый дедушка, каким выглядит. Человек его уровня и занятий не может таким быть по определению, ему дать команду на мое устранение как нечего делать, даже с учетом того, что я ему за это обещал в свой прошлый визит. Но сейчас он точно этого делать не станет, поскольку слишком любит свою младшую дочь, а та в данный момент наверняка пребывает или в истерике, или в прострации. Знаю я, как Мара работает, сам, когда ее в первый раз увидел, здорово напугался. А с Силуяновым она чего сотворила? До петли человека довела.
У входа на кладбище, к которому я через полчасика подошел, уже суетились работники — кто с тележкой, кто с лопатой. И рулил всем этим, разумеется, дядюшка Нариман, при виде которого я испытал укол совести. Некрасиво получилось, конечно. Он ведь мне тогда здорово помог, причем без просьбы, от чистого сердца, а я даже не заехал, не поблагодарил его. Нехорошо так. Неправильно.
— Салом, тогажон Нариман! — Улыбнувшись, я приложил руку к сердцу и поклонился.
Если ничего не путаю, «тогажон» по-узбекски «дядюшка».
— Салом, таксир Александр, — ответил он. — Рад видеть тебя в добром здравии!
Вот все же Восток есть Восток. Наш бы сразу спросил, какого хрена я не на кладбище иду, а с него, если только-только ворота открыли. А тут нет, ни слова.
— Вот, решил заглянуть к вам, еще раз сказать спасибо за то, что вы тогда ночью меня очень выручили.
— Ты сильный, — повторил то же, что и тогда ночью, Нариман. — Ты бы справился.
— Поди знай, — поморщился я. — И еще, если можно, то дайте мне свой номер. Жизнь — штука такая, никогда не знаешь, как она повернется.
— У меня на родине говорят: «Тот, кто двигается всё время вперед, одолеет любую гору». Надо просто знать дорогу и идти по ней не сворачивая, тогда любые капризы судьбы не страшны.
— Вы философ.
— Нет, просто давно живу на свете, сынок. Пиши номер, да я пойду работать. Скоро директор придет, понимаешь. Зачем ее злить?
— Вам сегодня из доставки еды позвонят, — забив его телефон в трубку, сказал я. — Скажут, что везут заказ, спросят куда. Вы не удивляйтесь, объясните людям, что к чему.
Нариман засмеялся, подмигнул мне и пошел к своим землякам. Ну а я направился к черному «мерседесу», который как раз в этот момент подъехал к воротам кладбища.
Глава 8
До дома Белозерова мы добрались на удивление быстро. Нет-нет, никаких
