Золотая Лисица - Ксения Вавилова
— Чем я могу вам помочь? — прогудел голос, словно из бочки.
В красных с золотыми крапинками глазах ни грамма презрения, только вежливость и участие. Николас продемонстрировал конверт.
— Хм. Позволите?
Осторожно взяв конверт огромными, словно сардельки, пальцами с не менее ужасающими коричневыми когтями, пирос поднял его на свет и с вежливым кивком вернул Нику.
— Проводите гостя в сапфировый кабинет.
Тут же появилась фрида и с поклоном попросила следовать за ней. Пирос придержал для них дверь и с почтением склонил голову, пропуская внутрь. Николас на секунду почувствовал себя важной персоной. Это приятно, но не стоит забывать, зачем он сюда пришел.
Фрида, легкая, словно облачко, завела его в фойе и помогла снять плащ.
— Меня зовут Элайза, я буду вашей помощницей на сегодняшний вечер, — проурчала она голосом, которым можно успокоить извергающийся вулкан. — Прошу за мной.
Все вокруг сияло. Это наиболее точное определение увиденного. Все — от зелено-белой мозаики на полу до широкой лестницы из розового мрамора — начищено и отполировано. Настолько чисто, что Николас невольно замялся, опасаясь оставить за собой следы.
Великолепная Элайза не позволила ему вспомнить, что костюм старый, со времен выпускного, и что он в десять раз дешевле, чем ее собственное платье. Лучась улыбкой, она семенила рядом, покачивая худыми бедрами. Коричневые волосы собраны на висках и подвиты, кошачьи глаза подкрашены и светятся веселым лукавством.
«Какая милая кошечка», — приглядываясь к ней, подумал Николас.
Мягко держа его под руку, фрида провела гостя на второй этаж. Николас и сам не заметил, как оказался в небольшой зале с видом на озеро. Пышный сад скрывал дома, которые отделяли «Последний шанс» от набережной. Интересно, откуда столько зелени ранней весной?
— Мистер Арус пока занят, не желаете ли поужинать?
Памятуя о ветре, гуляющем в кошельке, Николас отказался. Ему все равно принесли бокал вина и закуски.
— За счет заведения, — проворковала фрида на ушко, отчего по спине побежали приятные мурашки.
Не являясь большим ценителем вина, он некоторое время пытался понять: кислинка должна быть или оно прокисло. Закуски выглядели как произведения искусства. Первое время было страшно их трогать, чтобы не нарушить композицию, тем не менее вкусно!
Едва успел он отдать должное вину, как на столе появился ужин в виде запеченного судака и чего-то еще, на что Николас не обратил внимания, едва увидев рыбу.
— У вас какие-то счеты к рыбе? — напротив опустился джентльмен, один вид которого заставил Николаса вздрогнуть.
Пусть Кондома и привечает всех без разбору, все же населяли ее в основном черноволосые и светлокожие северяне и не слишком от них отличающиеся жители средней полосы. Имперские южане предпочитали оставаться у моря и фруктовых деревьев. Квешцы — немногочисленные беженцы, что сумели преодолеть горы, когда бежали от войны. Фриды — тем или иным способом получившие свободу бывшие рабы, таких было еще меньше, чем русоволосых квешцев. Соронца он встречал лишь однажды, тому было лет шестнадцать, и его стараниями Николас едва не лишился бровей.
Сидевший напротив напоминал маску злодея, что друзья использовали для театральных представлений во время учебы. Длинный нос с горбинкой, черные без зрачка глаза, тонкие подкрученные усы и белоснежная улыбка.
— Наелся ее в свое время, — ответил Николас.
— Элайза, будь добра, убери это и принеси мяса, — мягко произнес он, и девушка вмиг появилась у стола, хотя Николас мог поклясться, что ее не было в комнате еще секунду назад. — Рад, что вы все же решились прийти. Ваши коллеги отзывались о вас как об очень амбициозном и талантливом враче.
— Любопытно, с чего бы им так сильно льстить мне за глаза. Вы не представились.
— Ах, простите, — хлопнув себя по колену, он резво вскочил на ноги и протянул руку. — Дэймос Арус. К вашим услугам.
Поднявшись, Николас пожал руку. Ладонь сухая, горячая, на среднем пальце кольцо неприятного вида. Не то из-за черного металла, который неприятно холодил кожу, не то из-за того, что оно вросло в кожу. Отвратительное зрелище.
— Николас Фиар, — отозвался он, садясь на место.
Элайза принесла на тележке несколько тарелок с закусками и большой, истекающий соком кусок печеного мяса с грушами и ягодами. Выудив из внутреннего кармана конверт, Николас положил его на стол и отодвинул от себя. Прежде чем он успел открыть рот и произнести заранее заготовленную речь, мистер Арус спросил:
— Какое вино предпочитаете?
В руках фриды тут же появилась бутылка, на этикетке которой красовались надписи на мандагарском и миниатюра цветущих холмов с горами на заднем плане. Еще одна бутылка, узкая, с морем и желтыми плантациями на фоне, могла похвастаться гербовой печатью соронского архипелага.
— Если честно, я имею слабость к полусладкому мандагарскому, — продолжал он, не дождавшись ответа. — Соронское кажется мне излишне сухим.
Вино насыщенного рубинового цвета заполнило бокалы. Пахло каким-то спелым фруктом с тонкой ноткой цветочного аромата.
— Мои друзья называют его крепленым компотом, — засмеялся мистер Арус.
Вино действительно оказалось сладковатым, фруктово-ягодным и совсем непохожим на пустую кислятину, что подавали до этого. Ловкая фрида тут же разделала мясо и разложила по тарелкам. Соронец с аппетитом принялся за еду.
— Я пришел сказать, что не могу принять ваше предложение, каким бы оно ни было, — наконец нашел в себе силы заговорить Николас, — и вернуть деньги.
Мистер Арус с интересом посмотрел на конверт, словно только что его увидел.
— Хорошо, — неожиданно ответил он, — это ведь не повод отказываться от ужина? Попробуйте мясо. Не знаю, как они его готовят, но вкуснее я в жизни не пробовал.
Соронец оказался прав. Нежнейшая, хорошо пропеченная грудинка таяла во рту. Насладиться ужином в полной мере мешала уязвленная гордость. Ради лучшего выпускника Академии за последние десять лет можно было постараться получше и попытаться уговорить его деньгами и лестью.
— Позвольте полюбопытствовать, почему вы прислали это письмо именно мне? — наблюдая, как Элайза поливает пышущие жаром ребрышки соусом, спросил Николас.
Логичнее было бы подхватить на этот крючок Лисару. Скажи ей, что помощь нужна бедным и обездоленным, и она бросится нарушать закон, не обременяя себя критической мыслью. К тому же она уже ступила на скользкую дорожку, помогая беднякам
