Твое... величество! - Галина Дмитриевна Гончарова
Для бухгалтера поговорка: "век живи - век учись" это норма жизни, так-то.
Но не про 1С сейчас речь.
Если она себя осознает Марией Ивановной, а место ей незнакомо? И ребенок называет ее мамой, и тело... Мария Ивановна скосила глаза на свою руку.
Точно, рука - не ее.
Мария Ивановна всегда была блондинкой, такого булочно-уютного типа, под пенсию она и вообще двадцать килограмм прибавила, и ничуточки не расстраивалась. И ручки у нее были самые обычные, рабоче-крестьянские, с коротко остриженными ногтями, пухленькие, и шрам на тыльной стороне кисти...
А тут перед ней кисть руки, больше всего похожая на птичью лапку. Тонкая, изящная, с длинными пальцами, ногти овальные и чем-то покрашены... да Мария Ивановна отродясь таких не носила! Не с ее лапкой!
Не ее это рука.
И место странное. И ребенок.
Или она рехнулась и бредит, что вполне возможно. Или - она попаданка.
Только вот проверить это можно было лишь одним способом. Встать и начать разбираться, а Мария Ивановна совершенно этого делать не хотела. Пока она лежит, с нее спрос меньше.
Кто бы там ни была предыдущая хозяйка тела, ценной информацией она с Машей не поделилась, а как выживать прикажете? Заявить, что у нее амнезия?
А если ее тут электрическим током лечат? Или иголками под ногти?
Еще чего придумать? Ой, нет, лучше пока полежать и помолчать, этим Мария и занялась. Ну, и девочку по голове погладила. Переживает ведь ребенок, слезами уливается...
А на балдахине пыль во-от такими ошметьями! Убиться веником об стену.
И перина под ней, кажись, пуховая. И... ее что - блоха цапнула?
Да чтоб тебя налоговой прибило! А вшей у нее нету? А?
Только вот поразмышлять на интересную тему Марии Ивановне не дали. Дверь грохнула об стену, и в дверном проеме воздвигся мужик. Здоровущий такой!
Или это так показалось из-за его одежды? Или просто он против света стоял?
Нет, все правильно, не показалось. Здоровущая туша! Метра под два ростом, и в три обхвата.
- Анна, твоя мать умерла?!
Девочка аж подскочила. Мария попробовала ее имя на вкус. Анна, Аннушка, Анечка. Сойдет, и девочке подходит.
- Пап... отец...
Голос у ребенка сорвался. Мужчина сделал шаг вперед, и Мария Ивановна поняла, что надо отвечать. Ну хоть как-то.
- Кхе... гха... эмммм....
Мужик приблизился еще на три шага. Мария Ивановна внимательно разглядывала его.
Что ж, лет двадцать - тридцать - сорок назад сей кадр был вполне-вполне хорош и очарователен. Ее реципиентку можно понять, даже сейчас эта туша сохраняет следы былого очарования. Но именно, что следы.
Рост под два метра, все верно она оценила, по весу мужчина, наверное, к ста пятидесяти килограммам приближается, талию тут можно не искать, а произвольно выбирать место на бочонке от шеи до ног. Дальше снизу вверх.
Ноги - достаточно стройные даже сейчас, но все же начинающие заплывать жиром, обутые в мягкие туфли типа бархатных бот "прощай молодость", и затянутые в нечто вроде тонких шелковых трико. На самом ценном месте этого трико нашито что-то вроде здоровущего кармана. Хватило бы и коню полководца Буденного все самое ценное спрятать, не то, что человеку. И все это топорщится так, что аж страшно становится. Может, он туда огурец засунул для объема?
Дальше - собственно бочонок. На бочонке надето что-то вроде кафтана до середины бедра, только он весь в разрезах, и из них торчат кружева нижней рубахи. Там, где не торчат кружева, или золотом вышито, или камни какие нашиты. Пуговицы вообще размером с конский каштан, и кажется, сделаны из драгоценных камней. Приличных таких, с ноготь большого пальца. Если не стекло - бешеные деньги человек на себе носит. Не боится, что с него костюм с головой снимут? Или пуговицы с мясом вырвут из пуза?
Дальше - жабо жутких размеров. Вампиры - плачьте, вы помрете с голоду раньше, чем раскопаете в нем человеческую шею. На этом жабо лежит голова с роскошной бородой. Пухлые щеки, короткий нос, широкий, словно бы жабий, рот, маленькие злые глаза непонятного цвета, кажется, серого. Голова увенчана прической.
Ну хоть париков тут нет, и волосы не пудрят, волосы у мужчины его натурального соломенного цвета. Точь-в-точь, как у его дочери. И сверху на всем этом сидит... корона?
Диадема - точно.
Машка, ты попала. Вот это украшение на себя просто так не цепляли. Ох, твою бухгалтерию!
- Вы живы, Мария?
И голос такой недовольный, словно он уже место на Красной площади заказал. Крутись, как хочешь, но чтобы завтра в двенадцать была готова!*
*- старый анекдот, как зять тещу хоронил, прим. авт.
- К-кажется д-да...
- Что ж. На все воля Божия. Я пришлю к вам своего лекаря.
Развернулся и вышел.
Ни тебе здрасьте, ни мне спасибо, ни нам до свидания... *
*- и снова анекдот, прим. авт.
Дверь хлопнула, как пушка над Петроградом. Анна дернулась и повернулась к Марии. А глаза у ребенка красные, больные, отчаянные, совсем, как у маленькой Альки, когда та прибегала к маме с очередной страшной трагедией. И что оставалось делать женщине?
Только похлопать по одеялу.
- Иди сюда, детка. Иди, я тебя обнимать буду.
Глаза у малышки округлились, но на кровать она залезла, и к матери прижалась, словно птенец. Вот и ладно, вот и хорошо будет, успокаивайся, все плохое прошло, мама жива, папа пришел и пошел на фиг, беда ушла, просто напугала и ушла. Мария приговаривала какие-то утешительные глупости и гладила ребенка по спинке, прикидывая, как бы начать расспросы. Злыдня она?
Нет, бухгалтер. И понимает, что информация правит миром. А с кого тут информацию качать, если не с ребенка? Муженек ушел, никто другой не пришел, телевизор в голове не включается, память не активизируется - как хочешь, так и живи.
Увы, допрос отменился по уважительной причине.
Дверь еще раз хлопнула, и на пороге воздвигся еще один мужчина. Правда, другой. У них тут проходной двор открылся?
Нет, этот и одет попроще, и золота на нем поменьше, и кстати, объемы у него тоже скромнее. Половина от папеньки. Зато морда брюзгливая донельзя. Интересно, есть ли на то объективная причина? Мария у него в долг взяла? И не отдает лет двадцать? Или это классовая ненависть?
- Ваше величество, -
