Эликсир сущности - Алекс Рудин

Очевидно, граф Толубеев увидел нас в окно. Когда мы с Игорем Владимировичем подошли к коттеджу, владелец конюшен вышел нам навстречу.

— Очень рад видеть вас, ваше сиятельство! — сказал он, пожимая руку Игоря Владимировича.

Затем Толубеев повернулся ко мне:

— Александр Васильевич, добро пожаловать! Не устаю благодарить вас за своевременную помощь.

— Пустяки, Алексей Дмитриевич, — с улыбкой ответил я.

— Значит, выбрались взглянуть на Мальчика? — весело спросил Толубеев. — Покажем, покажем! Но сначала подпишем дарственную, и я передам вам копию родословной.

Когда граф говорил о лошадях, его глаза горели детским восторгом. Было видно, что лошади для него не просто увлечение, а дело всей жизни.

Мы с Игорем Владимировичем не стали возражать и вслед за Толубеевым поднялись по деревянной лестнице на второй этаж коттеджа, где находилась контора тренера.

Обставлена она была просто — широкий письменный стол боком к окну, а перед ним кресла для посетителей. В углу стоял шкаф со стеклянными дверцами, за которыми поблескивали бутылки.

Вдоль стен тянулись длинные узкие полки, на которых заботливой рукой были расставлены позолоченные, серебряные и бронзовые кубки всех форм и размеров. Отдельно висели многочисленные медали, некоторые из них были величиной с десертную тарелку.

— Сколько же скачек выиграли ваши лошади? — удивленно спросил я.

— Много, Александр Васильевич, — довольно ответил граф Толубеев. — Эти медали не только за гонки. Вот эта — с выставки в Париже, я в прошлом году возил туда трех лошадей. Не поверите — французские заводчики чуть не передрались за право купить их. Удачно съездил, вернулся с хорошей прибылью.

— Выходит, разведение лошадей это не только увлечение, но и прибыльное дело, — понял я.

— Конечно, Александр Васильевич!

Граф Толубеев весело рассмеялся.

— Многие думают, что я сумасброд, вкладываю деньги чуть ли не в навоз. Уверяю вас, это совершенно не так! Хотя, навоз тоже хорошо продается, окрестные фермеры не дадут соврать.

Он повернулся к моему деду.

— Игорь Владимирович, вы бы не хотели вложить часть своих капиталов в мою конюшню? Я готов с цифрами в руках доказать, что в убытке вы не останетесь.

Я незаметно улыбнулся. Вот и причина, по которой граф Толубеев так настойчиво зазывал нас посмотреть его владения. Он надеялся на финансовое вливание от рода Воронцовых. Кажется, несмотря на его увлеченность, Алексей Дмитриевич был вполне деловым человеком.

— Я подумаю об этом, — вежливо ответил дед.

Но я заметил, что в его глазах промелькнул огонек искреннего интереса.

— Итак, к делу! — торжественно сказал Толубеев.

Он достал из ящика стола документ и протянул его мне.

— Александр Васильевич, вот дарственная на Мальчика. Составлена безупречно, я не поскупился на услуги лучшего нотариуса. Этот документ полностью передает вам право владения. Вы также можете заявлять Мальчика на скачки от своего имени. Вам остается только поставить вашу подпись.

— А когда ближайшие скачки? — спросил я, внимательно вчитываясь в хитросплетения юридических терминов.

— Через неделю, — довольно рассмеялся граф Толубеев. — Мальчик полностью готов к ним, и я заявил его на эту скачку еще месяц назад. Разумеется, теперь решение за вами. Но я не вижу никакой причины отменять заявку. Мальчик — один из претендентов на победу.

— Значит, пусть бежит, — улыбнулся я и передал дарственную деду. — Взгляните, Игорь Владимирович!

Дед быстро пробежал взглядом страницы и довольно кивнул:

— Все верно. У вас отличный нотариус, Алексей Дмитриевич.

Граф Толубеев протянул мне еще одну бумагу.

— Вот копия родословной, она тоже заверена у нотариуса.

Я вчитался в список предков жеребца. Там были чемпионы, призеры, участники и победители выставок во всех уголках света.

— Мальчик — один из потомков знаменитого Огнедышащего, — подсказал мне граф Толубеев. — Вы слышали про Огнедышащего?

Я покачал головой:

— Нет.

— Тогда обязательно прочтите в архиве копии газетных статей того времени и отчеты о скачках. Уверяю, вы не пожалеете о потраченном времени.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — улыбнулся я.

— Что ж, мой долг чести выполнен, — кивнул граф Толубеев. — Думаю, это надо отметить!

Он открыл дверцы шкафа и достал высокую бутылку темного стекла и три бокала. Я отказался, тогда Толубеев налил себе и Игорю Владимировичу. Пригубил напиток, поставил бокал на стол и улыбнулся:

— А теперь приглашаю вас взглянуть на вашу первую скаковую лошадь. Ефим, принимай новых клиентов!

На зов Толубеева из боковой двери вышел невысокий широкоплечий человек средних лет. Видно, он по приказу графа дожидался окончания разговора в соседней комнате.

Человек был очень крепким, словно его отлили из металла. На румяном лице воинственно топорщились длинные светлые усы. Он был одет в клетчатый пиджак, а брюки заправил в высокие сапоги с отворотами. На голенищах сапог налипли комочки грязи.

— Мой тренер Ефим Никанорович Нагайцев, — представил его Толубеев. — Ефим, это господа Воронцовы — новые владельцы Мальчика.

— Добрый день, господа! — коротко поклонился Нагайцев. — Рад знакомству.

— Покажи нам Мальчика, Ефим, — улыбнулся граф Толубеев.

— Прошу за мной, — пригласил тренер и первым пошел к двери.

— Ефим — строгий тренер, — сказал Толубеев, спускаясь вслед за Нагайцевым. — Лошади у него всегда в порядке, конюхи по струнке ходят. Лучшие наездники считают за счастье скакать на наших лошадях. Прямо скажу, конюшня не бедствует. Призовых от скачек хватает, чтобы поддерживать все в полном порядке. В этом году хочу пристроить новый корпус и взять еще десяток жеребят. Уверен, эти вложения окупятся буквально за год-два.

Граф Толубеев многозначительно посмотрел на нас.

— Я ведь не только заявляю лошадей на скачки, — сказал он, когда мы шли через тренировочный круг к конюшне. — Я их развожу. И надеюсь сделать свой завод лучшим в Империи.

Игорь Владимирович внимательно слушал графа.

— Но об этом позже, — оборвал сам себя Толубеев, придерживая широкую дверь конюшни. — Прошу!

В конюшне было светло. Солнечный свет падал через длинные узкие окошки на засыпанный свежими опилками пол длинного коридора, в который выходили решетчатые двери загородок. Кажется, эти помещения назывались денниками, но я мог и ошибаться.

Пахло деревом, сеном и живыми существами. Не знаю, как передать характерный запах лошадей. Но он был скорее, приятным, чем нет. Было в нем что-то уютное, надежное.

Одна из лошадей, заинтересовавшись нами, вытянула шею над низкой загородкой своего стойла. На меня