Шига-шишига - Галина Геннадьевна Шестакова
— Нет, — упрямо повторила Ленка и снова накрылась одеялом.
— Шига, шишига, всем вам фига, — тихонечко повторила старушка и погладила осторожно одеяло, под которым спряталась Ленка.
Утром Ленка проснулась и снова вспомнила страшный сон, который ей снился всю ночь без перерыва: она едет домой на электричке, ей открывает дверь мама и не пускает домой, потому что у них есть уже другая дочка.
Ленка позавтракала бабы-Вариными пирожками с малиной, выпила молока и снова ушла в комнату. Минут через десять в комнату зашла баба Варя и строго сказала:
— Хватит кукситься. Иди погуляй с Сашкой и Пашкой. А я хотя бы в комнате твоей уберусь. Смотри, весь угол за комодом в паутине! Верный знак, что что-то нечисто в доме!
Ленка вышла из дома, постояла и пошла не к Пашке с Сашкой, а в лес. Она решила уехать домой и спросить маму, а нужна ли им ещё она, Ленка, их «старая» дочка.
Пашка с Сашкой сидели на заборе, как обиженные воробьи, и смотрели, что Ленка идёт не к ним, а в лес. Одна!
Одна!
А её вредная прабабка Варя запретила ей ходить в лес одной. Ещё и Сашке с Пашкой наказала, чтоб следили. А если не уследят, то она им уши поотрывает.
С неё станется. Страшная старуха. Живёт на отшибе и одна. А Ленка — дурочка городская, уйдёт в лес и заблудится. Да мало того, что заблудится, угодит в сети к шишиге. Или к лешему забредёт.
Они ж, городские, как дети малые! Ничего не знают. Ни как в лес ходить и возвращаться, ни кто в лесу живёт, ну, кроме волков и зайцев да прочей живности. Наивные.
— Иди, — Сашка на правах старшего пихнул Пашку с жердины, из которых был сколочен забор.
— Сам иди, — Пашка пихнул Сашку, и в итоге оба свалились.
— Ладно, — Сашка, как старший, нашёл выход, — вместе пойдём.
Пашка согласно кивнул, они ещё раз глянули, как Ленка идёт по тропке в лес, побежали к её прабабке Варе. Потому что, если её шишига зазвала, кричать Ленку бесполезно, а бежать за ней — боязно.
— Вариванна! — закричали они ещё от калитки. — Лен¬ка-то того, в лес пошла. Одна!
Они добежали до дома, зашли, тщательно вытерев чумазые ноги о коврик. И позвали ещё раз, но уже тише:
— Вариванна!
— Тут она, — пихнул Пашка Сашку в бок и показал Ленкину комнату, где стояла вредная старуха.
Бабка Варя держала старого потрёпанного мишку в руках. Смотрела на него испуганно и что-то бормотала. Мишка и правда выглядел не очень. Весь измазанный паутиной с прилипшими дохлыми мухами.
— Проглядела, карга старая, — сокрушённо вздыхала она и утирала слёзы. — Опять проглядела лишенько.
Мальчишки оглядывались, рассматривая девчоночью комнату.
— Вариванна! — Сашка осторожно подёргал старуху за рукав. — Ленка-то того, в лес пошла. Одна!
— Одна, одна, — расплакалась она. — Не послушалась меня. А я не углядела. Шишига вернулась.
Все в деревне знали эту страшную историю. Правда, никогда об этом не говорили. Раз в пятьдесят лет в деревню приходит шишига и пропадают дети. Сейчас в деревне только Сашка и Пашка. Но они-то знают все эти страшилки и в лес по одному ни ногой! А уж чтобы разговаривать незнамо с кем, так и подавно.
Заведёт, закружит шишига, и пропадёт человек ни за грош. Не найдёт его никто, сколь не ищи, сам себя потеряет, забудет, кто он. Никто не знал, что сталось с теми, кто ушёл за шишигой. С виду малюсенькая старушонка в платочке. Противная, но безобидная. Пальчики, словно веточки сухие. Длинные, тонкие. Сидит, перебирает, заговаривает человека. Он только её и слышит. Больше уже никого. Особенно деток любила уводить, ей, видишь, весело с ними, да и доверчивые они. Легко ребёнка увести, особенно если в семье нелады. Догляда за ним нет, взрослые только про себя думают, про свои беды. Глупые, думают, что дети не видят и не понимают ничего.
Детей раньше шишигой этой с пелёнок пугали. Все всё знали. Но за пятьдесят лет всё забывается, даже самое страшное. Всё со временем становится сказкой и выдумкой.
Но не для бабки Вари. Точно так же она стояла пятьдесят лет назад с мишкой в руках и плакала. Пропала её старшая дочка Вера, увела её шишига, заморочила. Так и не нашли её. Пока деревенские собирались на поиски, муж Варвары Ивановны не дождался, ушёл один в лес за дочерью и тоже пропал.
Деревенские неделю искали их по лесу, топям, болотам. Всё, пропали с концами, словно и не было. Не сказать, что вздохнула деревня с облегчением, но сколь матерей перекрестилось, что не их дитятко пропало, обошла стороной беда, забрав Варварину дочь и мужа. Жить можно теперь спокойно ещё пятьдесят лет. А там, там ещё много что может поменяться за такую-то прорву времени.
А Варвара? Она бы всё отдала, лишь бы вернуть и дочь, и мужа. И простила бы всё мужу-то, да поздно было. С тех пор и жила одна. Настя, младшая дочь, а ныне уже бабушка Ленкина, как только подросла, уехала в город. Выучилась там, замуж вышла. Да и не помнила точно, что случилось. Мать не рассказывала. Знала только, что в лесу сгинули и старшая сестра, и отец.
Ленка шла по тропке к станции. Электрички весело гудели где-то там, уже совсем близко. Даже и не страшно было идти, зря баба Варя пугала её. Тропка светлая, дорогу она помнит. Напрямик через лес — и вот уже и перрон. Останется только дождаться электричку и домой вернуться.
Потом в дверь позвонить. Мама откроет — и всё.
Тут, конечно, Ленка себе врала, что всё. Не всё, а самое страшное и начнётся. А вдруг там, действительно, дома, мама котлеты жарит на кухне, папе улыбается и смеётся. А папа кроссворды отгадывает. И там уже другая дочка сидит, всем улыбается. А Ленка уже давно никому не нужна.
— Ленка, Ленка, что ж ты не послушалась бабу Варю? — вдруг спросила Ленку мама.
— Мама? — удивилась Ленка. — Ты за мной приехала?
— Конечно, доченька, за
