Колдовской сезон - Айла Дейд
Матрос собрался подбросить его, но я вскинула руки, протестуя.
– Не надо!
Морщины прорезали его лоб, прежде чем он нахмурил тонкие брови.
– А?
– Не… Не нужно его подбрасывать. – Я поспешно протянула руки и забрала у него чемодан. – Прошу прощения. Я… Да. Спасибо.
Он посмотрел на меня в недоумении. Наконец матрос зажал сигарету между пальцами и закурил, загрязнив воздух ее ядовитым дымом. Я прислушивалась к глубокому звуковому сигналу стоящего на якоре судна, пока мой взгляд блуждал по соседней улице в поисках желтого дома. Я должна была встретиться там с Натаниэлем. Он сказал, что сторонится порта, потому что здесь слишком много людей. Что ж, в этом плане мы были очень похожи.
Через некоторое время я нашла тот путь, про который он мне говорил.
Восходящая узкая улочка, которая шла по дуге и вела к паромному причалу. Высокие подошвы моих ботинок глухо стучали по асфальту. На этой боковой улице, кроме, меня никого не было, но вдалеке я услышала легкий звон колокола, призывающего сесть на паром. Солнце объявило о своем восходе, окрасив небо в градиент оттенков розового золота.
Тихий Ручей был странным местом. Все здесь казалось неподвижным. Я слышала шелест листьев, колышущихся на легком весеннем ветру, и пение каких-то птиц, звучавшее совсем не так, как я привыкла дома. Тихая, меланхоличная мелодия сопровождала меня, пока я не добралась до условленного места встречи и не остановилась в ожидании.
Минуты пролетали одна за другой. Другие могли бы подумать, что я стою одна перед заброшенным магазином с красно-белым навесом, на витрине которого пылились остатки аптечных баночек. Но я знала, что за мной наблюдали. Буквально через несколько минут после того, как я добралась до места встречи, он привлек мое внимание. Рукава серого шерстяного свитера облегали его локти, длинные пряди черных волос свисали на жилистые предплечья. Контраст между чернотой волос и бледной кожей был настолько силен, что едва не ослепил меня. Парень сидел на корточках на дереве через дорогу и пялился на меня.
Я старалась сохранять невозмутимое выражение лица. Он не должен был думать, что может запугать меня. Хотя в действительности этот тип пугал меня. С каждой минутой я чувствовала себя все более неуютно. Я подумала о Джеке-потрошителе и занервничала. У меня не было никакого желания подвергнуться нападению неугомонного серийного убийцы в мой первый день в этом городе.
Ладони вспотели. Кожаная ручка чемодана в деревенском стиле, который когда-то принадлежал моему отцу, грозилась выскользнуть из рук, поэтому я сжала ладони в кулаки вокруг узкого куска замши. Я почувствовала, как горят мои мышцы от тяжести чемодана. Но что-то во мне сопротивлялось тому, чтобы поставить его; что-то во мне не хотело признаваться самой себе, что я прибыла в Тихий Ручей раз и навсегда.
Я взяла чемодан одной рукой, достала из кармана куртки маленький камешек, который всегда носила с собой, и погладила его выемки, пытаясь найти в этом успокоение. Он был рядом все эти годы после того, как Финли подарил его мне. Мой якорь. Защитный амулет. Он дарил ощущение безопасности. Тепла. Ощущение, что я не одинока. Хотя это уже давно было не так.
Снова и снова мой взгляд возвращался к высокому дубу, который возвышался над кирпичным домиком на другой стороне улицы. На широкой ветке наполовину скрытый густой зеленой листвой сидел бледный парень и не спускал с меня глаз. Он прислонился спиной к широкому стволу дерева, подтянув одну ногу, пока другая небрежно болталась в воздухе. На одном из его черных ботинок развязался шнурок.
Мы вели ожесточенную дуэль взглядами, но парень не отводил глаз. Казалось, его не волновало, что я заметила его. Дико растрепанные и черные как смоль волосы рассыпались по коричневой коре, пока он рассеянно разминал нижнюю губу большим и указательным пальцами.
– Хелена?
Я вздрогнула. Кожаная ручка выскользнула из моих рук, после чего чемодан с глухим звуком ударился об асфальт. Я поспешно наклонилась, чтобы снова прижать его к себе, прежде чем взглянуть в обветренное лицо старика. Тяжелые мешки красовались под водянисто-серыми глазами, что было неизбежно при такой коже – тонкой, словно пергамент.
– Натаниэль?
Он кивнул. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Бледные губы были сжаты в узкую линию. Я присмотрелась к нему повнимательнее. Под потрепанной жилеткой Натаниэль носил мятую пожелтевшую рубашку, которая, возможно, когда-то была белой. Его жесткие джинсы выглядели выцветшими от стирки, а на тощем запястье болтались наручные часы, которые были ему слишком велики. Стрелки покоились на неправильных цифрах. Они не двигались.
Мой дедушка производил жалкое впечатление.
Он сделал шаг вперед.
– Я возьму твой чемодан.
Я посмотрела на его длинные пальцы и нерешительно взглянула в его глаза.
– Только не тряси и не бросай его, хорошо?
Натаниэль Иверсен не стал задавать никаких вопросов. Он лишь что-то одобрительно пробурчал себе под нос. С каменным выражением лица дедушка забрал у меня чемодан, и тут его взгляд замер на моем лбу. Я отвернулась. Шрам от ожога светился, как будто его очертания снова разожгли всепожирающий огонь.
Повисла неприятная секунда. Я слышала биение собственного сердца. В конце концов мой дедушка развернулся на пятках. Не говоря ни слова, он пошел по улице. Я последовала за ним, но в затылке неприятно покалывало. Желание оглянуться через плечо было огромным. Я изо всех сил старалась избавиться от этого ощущения, но чем дальше я отходила, тем сильнее становилось покалывание.
Когда мы добрались до развилки и Натаниэль повернул направо, было невозможно – просто невозможно – продолжать игнорировать это желание. Я медленно повернула голову. Белокурые пряди моего конского хвоста скользнули по вельветовой куртке. Почти сразу же взгляд сфокусировался на ветке дуба, одиноко возвышавшейся за кирпичным домиком. Между этим моментом и нашим последним зрительным контактом прошло всего несколько секунд, но… парень исчез.
– Как прошла переправа?
– Нормально, – выдавила я. Натаниэлю не нужно было знать, что я просто съежилась на своем месте, дрожа, и провела ночь, слушая храп моего соседа по сиденью, чтобы заглушить звук плещущейся воды.
Натаниэль хмыкнул, и на этом его попытки завязать светскую беседу, казалось, закончились. Через некоторое время мы добрались до рыночной площади города. Свет фонаря преломлялся на чугунной внушительной статуе женщины посреди квадратной стены дома. Я замедлила шаг, пока рассматривала ее.
Это была необычная женщина. Ее лицо выглядело своеобразно, оно казалось совершенно причудливым. Я не могла отвести взгляд. Левая половина отличалась бесспорной красотой: правильные черты
