Девочка, приручившая Тьму - Иления Браво
– Мина, ты где? Пойдём руки мыть, – позвала девочка, направляясь в ванную с книгой под мышкой.
Кошка не ответила. Наверное, решила побыть ещё немного в парке или пошла к соседям пощипать кошачьей мяты.
Пока тёплая вода из крана лилась на перепачканные в грязи руки Анемоны, за окном становилось всё темнее. Ярко-красный закат растворялся в черноте синей ночи.
Анемона не любила темноту. Когда мама целовала её на ночь, а потом выключала свет в её комнате, ей казалось, что всё вокруг менялось. Стул, на который она вешала вещи, чтобы не искать их утром, казался горбатым чудищем. Деревья в парке отбрасывали тени на стены, а тени оборачивались ведьмами с косматыми волосами и длинными когтями. Двери скрипели, половицы кряхтели под ногами, шкаф шипел…
И потом, в темноте нельзя было читать!
Впрочем, в Фароле не только Анемона боялась темноты.
От супа, который мама уже налила в тарелки, шёл неповторимый запашок. Грустно вздохнув, Анемона села за стол.
– Суп из брокколи, – объявила мама, как будто извиняясь за аромат, разливавшийся по всему дому.
Анемона нехотя взяла ложку и начала есть. Суп в тарелке не убывал. Папа, прихлёбывая, начал говорить о булочках и лепёшках для праздника, который в Фароле устраивался ежегодно в последний месяц лета и в тот год выпал на следующие выходные. Анемона ковыряла ложкой в тарелке. Фарола была весёлым городом, и поводов для праздников было хоть отбавляй. Тем более летом, когда дома в пастельных тонах утопали в цветах, и фарольцы соревновались друг с другом за титул «самого красивого балкона». Родители Анемоны тоже украшали балкон цветами, но они не очень любили соревнования, им больше нравился августовский праздник, на котором все пели, танцевали, ели пирожные и прочие сладости. Родители Анемоны были пекарями и всегда пекли к празднику торты, лепёшки и булочки всех сортов для всего города. А с тех пор как у них поселилась Мина, они стали печь лакомства и для кошек.
Кстати, о кошках. Куда подевалась Мина?
Анемона положила ложку в тарелку и заглянула под стол. Мины не было. Неужели она всё ещё ест кошачью мяту?
– …то есть ты считаешь, что в этом году лучше напечь булочек с орехами? – говорил папа, одной рукой поглаживая бороду.
Папа был щуплым и маленьким. У него были карие глаза и чёрные волосы.
– Хорошо, дорогая, я записал. У тебя нюх на такие вещи, я уверен, что булочки с орехами вмиг разлетятся на празднике, – добавил он, морща нос, чтобы поправить огромные очки в чёрной оправе.
– Да, в этом году все просто помешались на орехах. И их так много! Лето-то выдалось солнечное. Но я бы ещё и булочек со сливами напекла. Я тут, когда вышла в парк на пробежку, услышала, как мамочки какие-то говорили, что слива очень полезна для здоровья… Что скажешь, Анемона? – спросила мама, приглаживая вулканообразный пучок на голове.
Но Анемона давно их не слушала.
– Мам, где Мина?
– В твоей комнате, наверное, – ответила мама, не поднимая глаза от стола. – Дорогой, ты записал, да? Булочки со сливами обязательно.
– Нет её в комнате! – буркнула Анемона, вскочив со стула и звякнув ложкой о фарфоровую тарелку.
– Хватит капризничать! Сядь и доешь суп.
И папа с мамой снова заговорили о булочках с орехами и сливой и о сэндвичах с грибами и перцем, забыв об Анемоне и Мине. Как можно думать о такой ерунде, когда кошка не вернулась домой?
Анемона доела суп и принялась искать Мину по всему дому. Кошки нигде не было.
Наверное, она осталась на улице ждать Фонарщика. Кошки ведь не боятся темноты. Ну, ладно… если Мина с Беном, Анемоне не о чем беспокоиться. Бен, которого на самом деле звали Бенисидо, уже много лет работал в Фароле Фонарщиком. Это был невысокий человек со светлыми длинными, до плеч, волосами и приплюснутым носом. Он носил рыжую куртку и смешной колпак, защищавший волосы от сажи. Бен всегда был очень добр к Анемоне. Он не просил доедать суп и не называл её «любопытной Варварой», когда она приставала к нему с вопросами о работе Фонарщика. Когда вечерами Бен обходил фонари и добирался до Ржавого перед домом Анемоны, он всегда приносил Мине что-нибудь вкусное.
Анемона поднялась на носки, чтобы выглянуть на улицу через входную дверь. Она прижалась к стеклу носом и выпучила глаза.
Ржавого до сих пор не зажгли.
Глава 2. Правило
Анемона заглянула на кухню и, увидев, что папа с мамой всё ещё сидели за столом, молча, как фонарь, вернулась к двери, тихонько опустила ручку и вышла из дома. Всё произошло так быстро, что Анемона даже не успела подумать о том, что она делает. Потому что, если бы она задумалась хотя бы на минутку, она бы, конечно, никогда не вышла на улицу.
Анемона боялась темноты.
И потом, в Фароле было одно твёрдое правило: вечером нельзя выходить из дома, пока не загорятся фонари. Анемона не знала почему. Такое правило, и всё. Так было всегда. И в Фароле никто об этом не говорил. Анемона один раз спросила у учительницы в классе, и та сказала что-то не очень внятное. Что их город не всегда был таким освещённым и весёлым. Что когда-то давно в Фароле было темно и неуютно. А потом пришли Фонарщики, и всё изменилось. Кроме этого, Анемона ничего не знала. И никто не хотел отвечать на её вопросы.
Девочка закрыла за собой дверь и остановилась на пороге.
Ветер стал резче, он задувал в складки одежды и пронизывал до дрожи. Анемона поёжилась в тонкой толстовке и позвала кошку: «Мина, где ты?»
Ей никто не ответил. Темнота была безмолвна и неподвижна.
Без света Ржавого улицы казались синими. Город освещали только лампочки из окон домов. Ветер, разгулявшийся не на шутку, сорвал крышку с мусорного бака, и она со звоном покатилась по дороге. Анемона даже подпрыгнула от неожиданности. А потом вдруг различила в полумраке быстро приближавшуюся фигуру. На минутку у неё мурашки побежали по коже, но потом фигура замахала руками, будто здороваясь с ней, и Анемона узнала Бена.
Фонарщик подошёл ближе и согнулся, опершись руками о колени, чтобы отдышаться. Потом откашлялся, поправил колпак на голове, выпрямился и спросил:
– Ты чего тут делаешь, кроха? Давай-ка быстро домой! Сейчас… не лучшее время для прогулки. Видишь же, что фонари не горят!
Анемона хотела сказать, что вообще-то Фонарщиком в
