Елена Янук - Ух, началось!
Наверно, скучает по хозяину, продавшему его за бизнес. Можно подумать, в Америке собак не держат! Ох, лишь бы не умер от тоски! Я специально не делала резких движений в присутствии Пирата, но позже все же рискнула и попробовала еще раз наладить контакт. Правда, не стала касаться его огромной пушистой головы, а лишь чуть ближе поднесла руку.
– Малыш, можно я тебя поглажу? Чуть-чуть?
Пес оскалился, но кусать не пытался.
– Фух, это же прогресс в отношениях! Нас просто мило игнорируют, – с сарказмом сказала я.
Мне это уже порядком надоело.
Пес вновь окрысился, наполовину открыв потрясающие воображение резцы.
– Где-то на кухне у меня был нож такого размера, – загипнотизированно уставившись на его клыки, с сомнением в голосе сказала я, действительно пытаясь реагировать на недовольство собаки как можно спокойней. Даже дышать я стала реже, осторожно отодвигаясь от пса назад. – Наверно, пора гулять? Как считаешь?
Пират медленно поднялся.
– Ура, мы пришли к консенсусу! – возликовала я и направилась за поводком, но по пути остановилась, осененная мыслью. – Стоп! Пиратик, подожди, хорошо? Как же я забыла, елки! Воскресенье. Меня же ждут девчонки. Пойдем пешком, как раз к трем и появимся у «кораблика».
Пес равнодушно посмотрел на меня и вновь улегся, опустив голову на лапы.
– Отлично! Ты согласен… я быстро…
Шагать с таким огромным псом по оживленным городским улицам было неловко. Удивление, страх и даже восхищение преследовали нас повсюду. Пират шел великолепно, видимо, действительно сказывались «умные» свойства поводка. Но вот прохожие… Хорошо, если кто-то просто сторонился огромной собаки, с любопытством поглядывая на нас, но некоторые молодые люди отпускали всевозможные шуточки в наш адрес. Нервируя и меня, и пса. Я понимала, какое впечатление мы производим: я метр с кепкой и на моем фоне он – настоящий гигант, гордо посматривающий по сторонам. В общем, не задевал нас только ленивый. А я мучительно не люблю привлекать к себе внимание.
Наконец мы добрались до «Алых парусов», в просторечии «кораблика». Юля с Людочкой уже стояли рядом с ярким зданием кафе напротив драмтеатра.
– Как классно, что вы еще не вошли, а то я собиралась вас вызванивать, – выдохнув, сказала я вместо приветствия и засунула замерзшую руку с поводком в карман.
– Ох, что это? – распахнув глаза, как кукла, спросила Юлька, тряхнув рыжими волосами. Она недавно подсела на книги с крутыми ведьмочками и теперь пыталась соответствовать им хотя бы внешне. На самом деле Юля обладала русыми кудрями с потрясающим пепельным оттенком.
– То, из-за чего мы не войдем в кафе, – устало ответила я. Два часа в пути, и негде согреться.
– Не беда, нас и здесь обслужат. – Люда деловито направилась в сторону сиротливо стоящих столиков без единого клиента. Что-то она слишком серьезна для воскресенья и даже грустна. Людочка, как и я, свой цвет волос не меняла, так и ходила брюнеткой, но если у меня просто черные волосы, то ее оттенок ближе к каштановому.
Мы устроились на улице под ненадежной крышей летнего кафе, огороженного чисто символически деревянными балками под старину.
– Не зима, сидеть можно. – Юлька изящно уселась на длинную деревянную лавочку цвета подморенного дуба.
Я тоже так думала.
Людочка сделала заказ и, присоединившись к нам, села напротив.
Горячий кофе и защищающая от холодного ветра стена позволяли чувствовать себя довольно комфортно и потягивать ароматный напиток с пиццей и эклерами. Мы сидели и болтали обо всем. Пес вначале повел себя настороженно, как сторонний наблюдатель, но явно оживился, когда принесли заказ. Я заметила, как жадно он сглатывал слюни, провожая взглядом пышущую жаром пиццу. Пришлось поделиться. Весь день не ел, еще бы!
Довольно неэстетично запихнув в рот очередное пирожное и смакуя кремовый вкус, Людочка весело сказала:
– Похудеть всегда успеем, а вот что на том свете есть торты и пирожные, я сомневаюсь.
– Ты что, туда уже собралась? – сдерживая смех, спросила я.
– Нет, но надо всегда быть готовой. Вдруг кирпич на голову упадет?
– Классиков читать надо! Просто так кирпичи на голову не падают! – Это вмешалась Юлька.
– А может, Аннушка уже разлила масло? – усмехнулась Люда и потянулась за новым пирожным.
Какие у меня подруги забавные: Люда, она мистик и во всем видит знаки и пророчества, Юля – эпикуреец, у нее все вертится вокруг радостей жизни. Что во мне нашли два столь различных человека – неизвестно. Но дружили мы, наверно, лет пять, если не больше.
– Так хочется быть хрупкой, – вздохнула Юлька, придвигая к себе последний кусочек пиццы. – Но! То избы горят, то кони бегут…
Я поморщилась, наблюдая, как она жует. Мой переполненный желудок «смотреть» на подобное не мог. Зато Пират следил за ней раздраженно. Правда, по другой причине. Он и сам нацелился на остатки пиццы. Пес встал и наступил подруге на ногу. Я ахнула одновременно с Юлькой. Голову даю на отсечение – он специально это сделал! Даже себя ущипнула за руку, как положено в таких случаях. Юлька застонала с полным ртом, ее перекосило от боли. Шутка ли: пес в холке больше метра (этой ночью я нахваталась кинологических понятий).
Я попыталась замять неловкость:
– Юль, тебе заказать еще пирожное?
Она медленно кивнула.
– Девушка! – позвала я официантку, не вовремя выбравшуюся покурить. Когда девица в кремовой фирменной блузке с облезлым коричневым блокнотиком в руках, выдыхая пар, как разгневанный дракон, подошла к нам, я попросила повторить пиццу и сладкое. Пицца с мясом – для Пирата, пирожные – для Юли. Нам с Людой – кофе. Поежившись от холода, официантка кивнула и поспешила к дверям – под защиту тепла.
– Люсь, надо было ко мне пойти, здесь ни поговорить, ни отдохнуть, – вздохнула я.
– Ага, это некоторым надо было собачек под мышкой не таскать, чтобы в приличное кафе пустили. Кстати, откуда этот бегемот?
Она сказала это так по-доброму, что я и возражать не стала.
– Потом расскажу, – пообещала я и принялась за остывший кофе.
Все верно: глупо брать собаку в кафе! Но как я оставлю Пирата одного в незнакомом месте? Да и недавно отремонтированную квартиру жалко, он и на самом деле бегемот! «Бегемоту», однако, сравнение не понравилось, и он хладнокровно провел ногтем по Людиным черным колготкам, проделав в них длинную рваную дорожку. Не может такого быть! Я потрясла головой. Да что с собакой?
Люда, глядя на спущенные петли, уныло ахнула:
– Вот невезуха! Перехожу на джинсы! Надоело! То у Юльки кошка раздерет, хоть не заходи, теперь вот и у тебя! – Она гневно на меня взглянула. – Прямо хоть крокодила в отместку заводи!
Я перевела взгляд с подруги на пса. Мне показалось, что в его глазах блеснуло злорадство. Точно – нарочно сделал!
– Так, кому-то пора лечиться, – четко проговаривая слова, сказала я и потерла лоб. – Привидится же такое! – Склонившись к собаке, я тихо спросила: – Как это понимать?
Но за Пирата ответила Юля. Она соскользнула со своего сиденья и принялась гладить пса.
– Понимать меня – необязательно! Правда? Ну скажи этой зануде, зайчик! – Юлька, как заядлая любительница животных, полезла обниматься с «зайчиком» и длинным, только вчера наращенным ногтем почесала его за ухом, кокетливо прибавив, повернувшись ко мне: – Скажи хозяйке, пушистик: «…Зато обязательно любить и кормить вовремя, как любого мужчину!»
Собака явно была согласна и потому снисходительно позволяла Юльке себя гладить.
– То-то я смотрю, такой спец по мужикам даром пропадает! – съязвила Люда. Покончив со сладким, она уже минут пять как копалась в своей сумке в поисках влажных салфеток.
– Конечно! А что ты подумала? И вообще, как ты, настоящая подруга, могла сомневаться в моих возможностях! – театрально воскликнула Юля, наконец отцепившись от собаки и заняв снова свое место.
Я привыкла к этому балагану, мы потому и встречались втроем, чтобы отдохнуть и расслабиться.
– Тут прямо оговорка по Фрейду, – наконец обнаружив пачку салфеток, заметила Людочка.
– Ой, только не надо этого параноика вспоминать! – нахмурилась Юля, потянувшись за салфеткой. – Стоит где-то проявиться проблеску духовности, как по этому психу все ставят под сомнение, усматривая в этом вытесненную извращенную сексуальность… Так что не надо. Терпеть его не могу!
Юлька на самом деле журналист по образованию, но, к нашему счастью, ее не затронул профессиональный цинизм, так что она с удовольствием освещает радостные события нашего провинциального городка. При этом дарит себе и окружающим хорошее настроение. Вот такой она светлый человечек. Редкий. И мне непонятно, почему до сих пор одинокий.
Люда вытерла липкие пальцы и, передав пачку подруге, добавила:
– А все почему? – Как истинный педагог, ответила сама же: – Потому, что нельзя все высокие и сложные формы бытия без остатка редуцировать к некоему простейшему началу и тем самым «разоблачать» в качестве иллюзии.
