За гранью зеркала - Авдонина

– Галка, а вы кто?

– Я хозяйка этого дома, а это мой отчим-ведьмак, он поживет тут немного.

Отчим тем временем устроился на пеньке возле дома, раскурил свою трубку и с интересом наблюдал за нашей беседой.

– Да мне по барабану, – равнодушно высказалась девушка.

– А как ты в гостях у Болотницы-то оказалась?

– По глупости, – буркнула она.

– К какому делу тебя приставила Хозяюшка болота?

– Ростки молодой клюквы раздергиваю, чтоб крупнее ягода росла.

– Да, не позавидуешь тебе. Может, позовешь госпожу свою, а то мне ехать пора – темнеет уже.

– А мне-то что, хоть всю ночь жди, – усмехнулась Галка.

– Да я-то подожду, только вот подумала, вдруг ты привет кому передать хочешь, да, видать, ошиблась.

В глазах Галки промелькнул интерес, она осмотрелась вокруг и подошла ко мне вплотную.

– Можешь меня отсюда дернуть? – шепотом спросила она.

– Пока не знаю, но могу поспрашивать.

Она сделала пару шагов назад и нырнула в тину.

– Я смотрю, мне тут не скучно будет, – заметил отчим, указав трубкой на вырвавшиеся на поверхность пузыри.

Через пару минут появилась сама Хозяйка собственной персоной. По ее злобному виду было понятно – она была недовольна, что ее оторвали от важного дела.

– Я предполагала, что с тобой мне покоя не видать, – проворчала она.

– И вам добрый вечер, – ответила я на ее недовольство.

– Чего тебе? Говори быстрее – у меня ревизия.

– Жилец у меня тут будет некоторое время, предупредить хотела. И давайте без сюрпризов.

Болотница посмотрела на отчима, который, поймав ее ледяной взгляд, слегка кивнул в знак приветствия, выпуская медвяный дым изо рта.

– Добрый вечер, сударыня. Приютите бедного странника в своей вотчине. Обещаю неудобств не создавать и вреда имуществу не наносить, – сказал он со всей любезностью.

– О, Боги! Только ведьмака мне тут не хватало! – воздев глаза к небу, взмолилась она.

– Ну я вас познакомила, харчи в доме, постельное белье в сумке. Анчутка, ты тут за хозяина.

– Будет исполнено! – отрапортовал он.

Попрощавшись с отчимом, я бодро зашагала в сторону деревни. Через пару сотен метров меня нагнал Анчутка.

– Хозяйка, кричал он шепотом. Я при ведьмаке не стал говорить, но, если что случится, я тебе гонца пришлю, – запыхавшись проговорил он.

– Какого гонца? – удивилась я.

– Так вон почтовик Аграфены, – указал он костлявым пальцем на ворона, сидевшим на ветке ели.

– Ах вот ты кто, – тихо проговорила я. – Я и не знала, что у Аграфены связной есть.

– Он давно при ней живет, ему лет триста, Карлушей кличут.

– Молодец! – похвалила я Анчутку. – Принесу тебе лакомство. Ты что любишь? – больше для вежливости поинтересовалась я.

– Уж больно мне эти розовые штучки понравились. Забыл, как они называются, – довольно заурчал Анчутка.

– Сосиски что ли? – предположила я.

– Ага! Они! – довольно закивал он.

– Ладно, привезу. Ты тут в оба глаза смотри, – погрозила я ему пальцем.

Он только кивнул и скрылся среди кустов.

Глава 9

Когда я приехала, мама была уже дома и с порога поинтересовалась у меня, не звонил ли мне Альберт Геннадьевич.

– Мы не скучаем друг по другу, – как можно равнодушнее ответила я.

– Мне показалось, что в последнее время у вас начали налаживаться отношения.

– Тебе показалось, – сказала я и скрылась в своей комнате.

Я не находила себе места в ожидании глубокой ночи. Мне не терпелось поскорее пойти к Карне, чтобы узнать, поговорила ли она с Макошею на счет Веры. Наконец, свет в комнате мамы погас, и я поспешила в Навь.

Карна ждала меня, но старалась не выдать своего хорошего настроения. Она сидела в своем резном кресле за столом, на котором громоздились белые папки, разложенные по разным стопкам.

– Ну где ж ты пропадаешь? – поинтересовалась она с упреком, закрывая одну из папок.

– Возникли неотложные дела, пришлось задержаться, но я очень торопилась предстать пред вашими светлыми очами, – осторожно съязвила я.

Она очень пристально на меня посмотрела, что мне стало неуютно под ее холодным взглядом.

– Тебе еще интересна судьба Веры? – ее вопрос прозвучал как выстрел, что заставило меня стать серьезной.

– Я смею только надеяться на вашу милость.

Карну, видимо, удовлетворила моя покорность, поскольку черты ее лица стали мягче, и она расслабленно откинулась на спинку кресла.

– Макошь согласилась дать шанс этой девчонке, можешь привести ее ко мне, но ей придется выполнить одно условие.

– Какое?

– Свою жизнь она должна будет связать с благотворительностью, иначе она снова сляжет и на этот раз навсегда.

– Я думаю, что это условие выполнимо.

– Ну вот и отлично. А сейчас оставь меня – дел по горло. Тыква, ну что ты там возишься! – крикнула она в сторону стеллажей.

Из недр архива показалась испуганная Тыква.

– Госпожа! Папка Руты Рауде пропала! – на ее бледном лице отразился неподдельный ужас.

– Что?!

– Я, пожалуй, не буду вам мешать, – сказала я негромко и попятившись, скрылась с глаз Карны, пока она не передумала.

Меня прямо распирало от любопытства по поводу пропажи папки Руты и зачем она понадобилась Карне, но сейчас не время проявлять свое любопытство – пусть буря уляжется, а там, может, и папка найдется.

На следующее утро я без предупреждения появилась в клинике Шлоссера, чем вызвала его недовольство – он привык, что о своих визитах люди предупреждают, что он не преминул мне заметить.

– Для приличных людей существуют телефоны, – проворчал он. – Или вы пренебрегаете современными технологиями?

– Я спешу со всех ног сообщить вам хорошие новости, а вы мне тут нотации читать вздумали. Сегодня ночью у Веры появиться шанс на долгую и счастливую жизнь, так что давайте обойдемся без взаимных упреков и упростим друг другу жизнь. Я вернусь к закрытию клиники, приведите, пожалуйста, Веру в сознание, если это возможно, и поставьте большое зеркало в палату.

Я закончила свой монолог и вышла из кабинета, будучи полностью уверенной, что Шлоссер сделает, как я велела.

Для посетителей клиника закрывалась в семь вечера, перед ужином, к этому времени и я подъехала, Шлоссер был у себя.

– У вас все готово? – спросила я с порога.

– Готово.

Колдун был немногословен и явно нервничал, что не укрылось от моего взгляда.

– Расскажите мне о Вере, – попробовала я разрядить обстановку.

– Что тебя интересует?

– Почему вы так о ней печетесь? Она вам даже не дочь.

– Она дочь моего старого приятеля, который погиб, защищая меня. Я обязан ему жизнью. У этой девочки никого нет, так уж случилось. Я не могу бросить ее. Такое объяснение тебя удовлетворит? – протирая стекла круглых очков, спросил