Клуб алкогольных напитков - Айгуль Айратовна Гизатуллина

Чай оказался до ужаса противным, но по мере воспитания все гости травились им молча и улыбаясь как ни в чем не бывало, ведя светские разговоры. Как мы уже поняли в основном говорила Красное Вино, пытаясь привлечь к себе максимально внимание. Джентльмены были не против, хотя и весьма подустали от любезностей рыжеволосой дивы.

— Я знаю, что это абсолютно не наше дело, но все же: что вас так тянет в Новый свет? — между горькими глотками поинтересовалась она.

— Соскучился по брату, — ответил Виски.

— Ах да, как там поживает Бурбон? Все тот же фермер среди кукурузных полей? — то ли упрекнула, то ли обсмеяла она родственника собеседника.

— Не всем дано блистать в обществе, как вам, миледи, — вежливо ответил он.

— И все же вы настолько разные, — решила все же подать голос Белое Вино.

— Да, вы правы. Но это не делает его менее хорошим человеком, — продолжил защищать брата Виски.

— Что вы! Я уверена сестра совсем не это имела ввиду, да, дорогая? — победно посмотрела Красное Вино на сестру, вложив в свой взгляд «ну что я говорила».

Белое Вино смутилась не сколько от реплики мужчины, сколько осела под взглядом сестры и продолжила более тихим и запинающимся голосом:

— Нет, конечно, нет. Я просто хотела сказать…

Но ее перебила вновь дама в алом:

— …что в семье всегда найдутся серые вороны: безобидные и непримечательные по крайней мере, как в нашем с вами случае, — и она, рассмеявшись, подмигнула Виски.

Красное Вино ждала, когда же техасец выйдет из себя и начнет защищать ее сестру, а в последующем они уединятся, где она со всей пылкостью его отблагодарит за проявленное мужское заступничество.

Но Виски, отпив напиток, лишь не сводил с нее взгляда. На мгновение ей показалось, что в нем мелькнула ненависть, хотя есть вероятность, что это был интерес.

— Вы считаете, что ваша сестра — серая ворона? — спросил все же Коньяк, за что старшая из сестре была ему благодарна.

— Не в обиду будет сказано, — и она по-дружески положила ладонь ей на локоть, — но скромность имеет оборотную сторону.

Белое Вино молчала, сглатывая каждое ее слово. Она за все эти годы знала все эти трюки сестры. И уже догадывалась, к чему та клонит, правда слышать это в очередной раз было неприятно, ведь читая между строк, можно было догадаться, что она говорит правду.

— Было временя, когда скромность считали добродетелью, — прежде чем хлебнуть чаю, ответил Коньяк.

— Да, я и не спорю с этим. Просто времена меняются, а надо подстраиваться под реалии. Или Вы с этим не согласны? — спросила она.

— Зависит от обстоятельств, — закрыл тему мужчина, понимая, что весьма некрасиво обсуждать чьи-то «пороки» в присутствии самого обвиняемого.

— А вы что думаете по этому поводу? — поинтересовалась Красное Вино у Виски. В конечном итоге — он и был ее крупной рыбой в этом диалоге.

— Что я отнюдь не считаю Белое Вино серой вороной, — ответил он, улыбнувшись белокурой барышне, на что она мило опустила взор, как и подобает в данной ситуации.

— И все же ваш брат весьма обособленная личность. Мне таких не понять, — гнула свое женщина.

— Возможно убегая от таких непонятливых, они и ведут столь затворнический образ жизни, — надавил грубостью ее собеседник. И этот ток, что проскочил за столом, как всегда приятно пощекотал нервы Красного Вина. Не то что она любила, когда ей грубили, но скандалы были ее любимой частью.

— То, что я не нахожу фермерский образ жизни наилучшим не значит, что я плохой человек.

— Я и не говорил этого, — и встав, — но мне необходимо вас покинуть. Прошу прощения, — сочувственно посмотрел он на Белое Вино.

Когда он вышел, Красное Вино обратила все свое внимание на Коньяк. То, что план сводничества в данный момент потерпел фиаско ее не расстроило, ведь за планом «А», в ее голове уйма планов под кодами «В», «С» и так далее.

— Ой, дорогая, мистер Виски забыл свой платок, — откуда-то достала женщина белый клочок ткани, — это же его не так ли? — и указала на инициалы.

А пока ее сестрица и Коньяк пытались понять, в какой именно момент их друг забыл сей предмет, продолжила:

— Иди, догони его и отдай, — подтолкнула она блондинку, выпроваживая со стола. Белое Вино была не в восторге от такого ухода (как минимум потому что хотела подольше просто посидеть и посмотреть в окно, откуда открывался вид на последние сборы экипажа, а в ее голове «на работу простого люда, свободного и не заклеймённого знаком нерадивой сестры»)

— Знаете, я не большой любитель сводить пары, — едва пышное платье Вина скрылось за дверью, продолжила она, — но как вы думаете, мистер Коньяк, есть ли шанс моей сестре найти счастье в семье господина Виски?

Говорила она это, как мы можем понять, не из добрых намерений. Она жаждала финансовой наживы и готова была для этого пожертвовать и сестрой, искренне веря, что та смотается, едва сможет обчистить техасца, при этом нахватавшись вагон тайн из его «шкафа».

— Не нам это решать, думаю, — ответил ей мужчина.

— И все же она моя единственная столь родная кровь, и я переживаю, — состроила Вино самое свое доброжелательное лицо.

— Конечно, я вас понимаю, — посочувствовал ей Коньяк.

— Как и понимаете, что я и от Вас не отстану, — сложила изящно руки под подбородком Красное Вино.

— С памятью у меня все в порядке, дорогая. Я помню все свои долги, — улыбнулся мужчина.

— Славные были времена, — растягивая слова произнесла его собеседница.

— Не назвал бы, — опустив голову, ответил ей Коньяк.

У Вина блеснули глаза: ей нравились эти моменты, когда в руках у нее сосредотачивалась власть над кем-то. Но при этом женщина понимала, что не стоит перегибать палку — это чревато бунтом на корабле.

— В разговоре с мистером Виски, я возможно впала в излишнюю крайность, — будто бы извинилась она, естественно при этом ни капли не чувствуя вины.

— Возможно, — согласился ее собеседник.

— Так будьте добры, попросить у него прощения.

— Непременно. Хотя что стоит это сделать вам самой?

— Боюсь, не хватит мужества, — потупила (наигранно) глаза Красное Вино, на что Коньяк невольно улыбнулся.

Что можно сказать про этого джентльмена? По мере своего возраста он был спокоен и рассудителен, нерасторопен и молчалив. Его мало что могло развеселить и привести в трепет, ибо в жизни повидал слишком многого. Несколько войн