Василиск - Борис Петров

— Да прекратите, уже все обсудили, — зашипели на них старушки с диванов. — Да, все верно, мы отказываемся.

Дайте уже нам умереть спокойно! — вырвалось несколько истеричных криков с дальних углов холла.

Хорошо, так и запишем. Вы, конечно, понимаете, что мне придется составить документ на каждого о добровольном отказе от проведения лечения.

Какой еще документ? Я ничего подписывать не буду, — пожилой мужчина с коротенькой бородкой возмущенно вытаращил глаза и вяло пригрозил кулаком в воздухе.

Всю жизнь только и делаем, что бумагу мараем, — подхватило его еще несколько голосов.

К сожалению, придется еще немного потерпеть, таков порядок, — Алексей решительно убрал блокнот, отметив про себя, что больные пристально следили за его действиями. Нависла тяжелая пауза. — Тем более, вы же собрались уже на лучшую сторону, чего вы боитесь?

Я ничего подписывать не буду! — воскликнул все тот же пожилой мужчина.

И я, и я не буду! — зал загудел, голоса слились в единый неодобрительный гомон.

Алексей слегка усмехнулся, но тут же стер с лица ухмылку, придав ему выражение все той же непроницаемости.

Товарищи больные, давайте подходить к вопросу конструктивно.

Тамбовский волк тебе товарищ! — выкрикнул от окна сухощавый мужчина неопределенного возраста и по-идиотски захихикал.

Мы имеем право на бесплатное медицинское обслуживание! — выпалила полная женщина, заерзав на кушетке. — Вы не имеете право, это произвол!

Да, всю жизнь впахивали, а теперь вон, выискался эффективный менеджер!

Верно! Молодым лишь бы нас на помойку выбросить.

Чтоб сдохли быстрее!

Я прошу прощения, но помирать решили вы. Тогда давайте разберемся, значит, вы отказываетесь от подписания добровольного отказа от лечения, я вас правильно понял?

А что тут непонятного?

Я прошу вас ответить на мой вопрос.

Да, отказываемся.

Да, да, отказываемся! — раздалось по комнате.

Есть ли другие мнения на этот счет? Может, кто-то хочет добавить или высказаться? — Алексей максимально строго, насколько мог, посмотрел на аудиторию. Поймав его взгляд, больные отвернулись, некоторые вжали голову в плечи, как нашкодивший ребенок.

Перед ним сидела субтильная старушка и с нескрываемой улыбкой смотрела на него. Алексей старался не встречаться с ней взглядом, потому что вся его строгость пропадала на раз от ее доброго, чуть смеющегося, но, как ему показалось, заботливого взгляда.

Не имеете право! — выпалила было полная женщина, но тут же осеклась, встретившись взглядом с Алексеем.

Я хочу, чтобы вы понимали ясно, что никто и никогда не собирался и не собирается лишать Вас Ваших прав на бесплатное и достойное лечение. Подождите, — Алексей жестом остановил готовящиеся реплики. — Но также, Вы должны себе не менее ясно понимать, что наличие и пользование прав также накладывает на вас и обязанности по соблюдению норм и правил, установленных регламентом Министерства здравоохранения, а также требует от вас подчиняться внутренним предписания ЛПУ, в котором вы находитесь. В ином случае апеллирование к правам и нежелание подчиниться правилам предоставления услуг и отказ от получения медицинской помощи является преднамеренным саботажем, что позволяет нам отказать вам в предоставлении медицинских услуг.

Больные задумались, кто-то не переставая, вздыхал, большинство старалось не смотреть на Алексея и друг на друга, уставившись в пол.

— Мы не хотим и не будем отказывать вам в праве на помощь. Но прошу вас помочь нам. Как вы видите, у нас нет смен ни медсестер, ни врачей. Нас осталось трое в отделении, поэтому я прошу отнестись с пониманием к нашим девушкам, они работают почти без отдыха. Не думайте, что мы знаем что-то или скрываем от вас, поэтому находимся в иной ситуации. Нет, мы также как и вы под колпаком, почти весь медицинский состав нашего учреждения там! — Алексей встал и резко показал на противоположное окно, выходившее во двор, где все еще находился временный склад готовящихся к кремации — морг был давно переполнен.

Больные молчали. Алексей успокоил дыхание и продолжил.

— Я вас прошу вернуться на свои места. Прошу больше не мотать нервы нашим девушкам, ведь они для вас же стараются. И только одному богу известно, имеется в этом смысл или нет! Понимание, вот чего мы ждем от вас, Если все понятно, прошу разойтись и готовиться к завтраку, через двадцать минут всем явиться в столовую.

Холл постепенно опустел, последней, медленно поднимаясь, уходила улыбчивая старушка. Она остановилась возле Алексея и, как только все разошлись, погладила его по руке.

— Вы выросли, мой дорогой, — голос ее тихим шелестом разогнал скопившееся в воздухе напряжение. — Я помню, каким скромным Вы у нас появились. Я желаю Вам удачи, не хочу, чтобы для Вас и ваших замечательных друзей все закончилось тут.

Алексей легонько пожал ей ладонь, искренне благодаря за сказанное.

— Я, конечно, могу подписать эту бумагу, мне недолго осталось, — она остановила Алексея жестом. — Но я Вам подыграю. Как все закончится, не тратьте время, женитесь, вы такая чудесная пара.

— Откуда Вы…

— Старики все про всех знают, особенно про таких замечательных молодых людей, — она погладила его по щеке и медленно пошла к своей койке.

Алексей еще долго смотрел ей вслед, а в сердце защемило так, что с большим трудом удавалось держать себя внешне спокойным. Выросшая в нем в секунду уверенность в правоте ее слов давила на сердце. Желание помочь разбивалось о бесконечно высокую стену безысходности.

Через пять минут он был уже на улице, наспех накинутая куртка слабо защищала от набежавшего ветра с мокрыми хлопьями снега.

Коля толкнул Виктора, заметив Алексея. Виктор было хотел пойти ему навстречу, но увидев, что тот идет прямиком к переговорному пункту, остановился.

— Наш главврач что-то задумал.

— Это хорошо, пока мысли есть, не пропадем, — заметил Николаич.

Анатолий отрешенно посмотрел в сторону КПП.

— Я пошел запаливать, сказал он и направился в сторону небольшого кургана из грязных простыней и другого мусора, сложенного на небольшом пустыре, где раньше была парковка.

— Николаич пошел за ним, захватив все лопаты.

— Пойдем Коля, мне кажется, пора закладывать новую партию…

Ребята направились к крематорию, Коля оживленно о чем-то рассказывал, активно жестикулируя.

Николай медленно шел по коридору, уткнувшись в исписанный ровным красивым почерком лист писчей бумаги. Он уже десять раз прочитал все сначала до конца, сейчас же смотрел на него в целом. Принятая сегоднядоза настойки Николаича была, по-видимому, чрезмерной, хотелось куда-нибудь сесть и поспать пару часов. Буквы перед глазами прыгали, а смысл написанного постепенно стал сливаться с предыдущими письмами Наташи, и вот уже он начал ее представлять, как она сидит