Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер
– Даже в Хеллоуин? – спросил я.
Он взглянул на меня, и его улыбка стала еще шире и проказливее.
– Особенно в Хеллоуин, – подчеркнул он. – Как нога?
Кряхтя, я стал проверять ногу. Перевязка Баттерса продержалась в течение всей прошедшей ночи. Постоянное жжение прекратилось, и я снял бинт, увидев, что ранка на ноге наконец подсохла.
– Похоже на то, что жить буду.
– Дротик из боярышника, – сообщил Крингл. – Паршивая штуковина. Дерево боярышника горит, давая большой жар, и оно не слишком дружелюбно к созданиям Зимы. – Он посерьезнел. – У меня сообщение для тебя.
– Да?
– Мэб забрала новых Леди с собой, – рассказал он. – Велела передать тебе, что новая Зимняя Леди будет благополучно возвращена в свою квартиру через несколько дней, после короткого и вежливого инструктажа. Мэб со свартальвами в прекрасных отношениях и не предполагает никаких проблем в связи с… новой должностью твоей ученицы.
– Думаю, это… хорошо, – сказал я.
– Ну да, – отреагировал Крингл. – Дрезден… Это дело касается Королев. Я бы советовал тебе не вмешиваться в него.
– Я уже вмешался, – заметил я.
Крингл выпрямился, и его свирепая улыбка приняла некий удовлетворенный вид.
– Так, значит? Любим прогуливаться по острию, э? – Он наклонился ко мне и понизил голос: – Никогда не позволяй ей помыкать собой, но и не пытайся ранить ее гордость, чародей. Уж не знаю, что там между вами произошло, но подозреваю, что, если это видел кто-то еще, она порвет тебя на куски. Я уже подобное наблюдал. Невероятная гордыня у этого существа. Никогда не согнется!
– Она никогда не согнется, – согласился я. – Что ж, это я могу уважать.
– Может, и можешь, – сказал Крингл.
Он кивнул мне и повернулся, чтобы уйти.
– Эй, – окликнул я.
Он любезно повернулся ко мне.
– Вся эта хренотень с Зимним рыцарством, – сказал я, – сделала меня сильнее.
– Что правда, то правда.
– Но не настолько сильнее, – добавил я. – Прошлой ночью ты мог меня победить.
– О?
Улыбка Крингла угасла, но продолжала искриться в его глазах.
– И я заметил, как гоблины несколько раз перемещались, – сказал я. – Эрлкинг мог уклониться от выстрела.
– Серьезно?
– Вы хотели, чтобы я возглавил Дикую Охоту.
– Никому нельзя вручить власть, подобную власти над Дикой Охотой, Дрезден, – сказал Крингл. – Ее можно только взять.
– Да неужели? – спросил я так сухо, как только мог.
Это вызвало очередной взрыв хохота Крингла.
– У тебя есть мужество и воля, смертный. И это необходимо было продемонстрировать, иначе Охота никогда не приняла бы тебя.
– Может, в таком случае надеру тебе задницу, когда захочу, – предположил я.
– Может, ты и попробуешь, – дружелюбно ответил Крингл. Он посмотрел на светлеющее небо и удовлетворенно вздохнул. – Это был Хеллоуин, Дрезден. Ты надеваешь маску на некоторое время. Вот и все. – Он взглянул мне прямо в глаза и добавил: – Многие, многие мантии надеваются – или сбрасываются – в ночь Хеллоуина, чародей.
– Ты имеешь в виду маски? – спросил я, нахмурившись.
– Маски, мантии, – сказал Крингл, – какая разница?
Он подмигнул мне.
И на кратчайшую долю секунды тени, падавшие от башни и хижины в разворачивающемся утре позади нас, казалось, слились воедино. Глаз, которым он подмигнул мне, исчез за полосой тени и тем, что выглядело как широкий шрам. Его лицо вытянулось, и на мгновение я увидел волчьи черты Ваддерунга, прячущиеся внутри Крингла.
Я сел прямо, уставившись на него.
Крингл закончил подмигивать, бодро повернулся и потопал вниз по склону холма, напевая «Вот шагает Санта-Клаус» своим рокочущим басом.
А я смотрел ему вслед.
– Сукин сын, – пробормотал я.
Я встал и, завернувшись в армейское одеяло, побрел в хижину. До меня доносились запахи кофе и супа, и мой желудок жаждал и того и другого – да побольше.
В камине горел огонь, и мой кофейник висел рядом с огнем. Суповой чайник болтался на своем крючке. Суп варился из старых запасов и замороженного мяса, и я был слишком голоден, чтобы капризничать. Все остальные, наверное, чувствовали себя так же.
Томас, похрапывая, спал на одной из лежанок. Жюстина улеглась за ним, прижавшись лицом к его спине. По меньшей мере, их руки и лица были чистыми. Мак сопел на другой лежанке, голый до пояса. Грудь и живот ему, очевидно, отмыли от грязи, а также от крови и каких-либо травм.
Сарисса отсутствовала. Как и Молли. И Хват. Я был уверен, что они ушли вместе.
Кэррин сидела у огня, глядя на пламя, с чашкой кофе в руках. Мыш сидел рядом. Когда я вошел, он посмотрел на меня и принялся вилять хвостом.
– Ты не взяла одеяло? – тихо спросил я.
– Когда огонь как следует разгорится, – сказала она, – думаю, что смогу принести твой плащ.
– Я буду выглядеть как эксгибиционист, – заметил я.
Она чуть заметно улыбнулась и протянула мне две чашки. Я взглянул: в одной был кофе, в другой очень густой суп. Она передала мне походную вилку для супа.
– Еда так себе, – предупредила она.
– Мне все равно.
Я сел у очага напротив, чтобы греться и поглядывать на Кэррин. Тепло вместе с супом и кофе вливалось в мой живот, и я начал чувствовать себя человеком впервые… за много времени. Все тело ныло. Приятным это не назовешь, но, кажется, я честно заработал свои болячки.
– Господи, Дрезден, – сказала Кэррин, – ты бы хоть руки помыл.
Она взяла салфетку и, наклонившись, стала вытирать мне руки. Мой желудок вякнул, что прервать еду – явно плохая идея, но я поставил чашки рядом с собой и позволил ей продолжать.
Она вытирала мне руки терпеливо, потратив на это пару салфеток. Потом велела:
– Наклонись.
Я наклонился.
Она взяла свежую салфетку и вытерла мне лицо медленно и заботливо. Там были царапины и порезы. Когда она очищала один из них, стало больно, зато потом чувство сделалось приятным. Иногда кое-что, полезное тебе в долгосрочной перспективе, немного болит, когда впервые за него берешься.
– Ну вот, – проговорила она миг спустя. – Ты выглядишь почти по-человечески… – Она осеклась и опустила глаза. – Я имею в виду…
– Я знаю, что ты имеешь в виду, – сказал я.
– Да.
Огонь потрескивал.
– Что там с Маком? – спросил я.
Кэррин посмотрела на спящего мужчину.
– Мэб, – сказала она. – Она появилась здесь несколько минут назад и посмотрела на него. Потом, прежде чем кто-то успел среагировать, она сорвала с него бинты, сунула пальцы в рану и вынула пулю. И бросила прямо ему на грудь.
– Но раны нет, – заметил я.
– Нет. Начала затягиваться в ту же минуту, как Мэб сделала это. Но ты помнишь случай, когда его жестоко избили в
