Чехов. Книга 2 - Гоблин MeXXanik
— Я предельно с вами честен, мастер Иванов. Во дворе завязался бой, я отрезал людей в арке…
— Павел Филиппович, хватит, — было заметно, что парень хотел ударить кулаком по столу, но в последний момент сдержался. — Я уже слышал эту историю, три раза, и могу сказать, что у вас прекрасная память. Давайте ближе к делу.
В этот момент, в дверь постучали, прерывая допрос. Иванов недовольно поморщился, и произнес:
— Войдите.
Дверь открылась, и в кабинет вошёл невысокий жандарм:
— Мастер Иванов, Зимин подписал протокол, — прогнусавил он и бросил на меня короткий взгляд.
И от этой информации мне сделалось немного не по себе. Но виду я подавать не стал.
Иванов все же хлопнул ладонью по столу:
— Отлично. Давай протокол.
Сотрудник положил перед дознавателем лист бумаги.
— Свободен, — скомандовал Иванов, и гость покинул кабинет.
Жандарм же взял документ и принялся внимательно читать. Я спокойно ждал, пока Иванов перестанет тянуть эту паузу. Хотя признаться, этот ход работал. С каждой секундой напряжение нарастало и мне действительно было не по себе. Впрочем, показания Зимина могут ничего не дать.
Наконец Иванов вздохнул и произнес, не отрываясь от чтения:
— Эх, Павел Филиппович, я вас предупреждал. Давал вам шанс, жаль, что вы им не воспользовались. Ваш соучастник дал показания против вас.
— Неужели? — флегматично бросил я, вынул из кармана белоснежный платок и демонстративно принялся оттирать несуществующую пылинку на запонке.
— Стас Зимин, бывший жандарм из третьего отдела, — торжествующе продолжил парень. — Числится охранником на одном из лавочных складов. Вчера он возвращался из кабака, где отдыхал. Увидел, что вы сражаетесь с превосходящим количеством противников. Решил помочь и перестарался, убив двоих оглушенных. Вы же знали все это, но скрыли от жандармов.
Он отложил лист и взглянул на меня:
— Но я думаю, он лукавит. Знаете, как все было на самом деле?
— Как же? — уточнил я и придирчиво осмотрел отполированную запонку.
— Вы наняли Зимина охранником. Неофициально, конечно, чтобы не вносить его имя в список дружинников. Когда на вас напали эти люди, он вместе с вами вступил в бой. И добил беспомощных по вашему приказу. Чтобы оставить послание тем, кто имеет на вас зуб. Пока это только версия, но раз уж Зимин пошел на сделку…
— О как, — многозначительно протянул я. — Вам бы книги писать и относить главы в какую-нибудь газетенку, где их будут публиковать по пятницам. Но оставим ваши фантазии. Тот парень смог меня описать? Или я представился? В показаниях есть уточнение, что во дворе был именно я. Как он меня опознал?
— Зимин сказал, что во дворе было темно, и рассмотреть вас он не смог. Но вы представились ему, — гордо ответил Иванов, и я с трудом сдержался от облегчённого вздоха.
Скорее всего, бумагу составили сами жандармы, попросту переписав протокол и экспертизу, и внеся данные Зимина. Которые найти не сложно. А сам Зимин не сказал ни слова. Но после того, как я изменю показания, протокол допроса волшебным образом исчезнет из дела. Хороший трюк.
— Как вы сказали? Зимин? — переспросил я. — Из жандармерии не увольняют без веских причин. И чтобы после такой службы, да с такими талантами человек пошел обычным охранником работать? Предположу, что ваш Зимин алкоголик. Или ещё чего хуже.
— Что вы имеете в виду?
— А у вас есть заключение, от эксперта из дома скудоумия, что Зимин вменяем? Может потому его и не взяли в дружину, где ему и место, судя по уровню силы. К тому же вчера, по его показаниям, он возвращался из кабака. Значит, был пьян. Прокуратура не примет такое доказательство для суда.
На лице Иванова проступили красные пятна:
— Ладно. Тогда я, пожалуй, задержу вас…
— Не сможете, — с улыбкой покачал я головой. — Убитые были, как вы сказали '«привилегированные члены общества». Не аристократы. И даже вы говорите, что они напали первыми на дворянина. Значит, по любому раскладу я не представляю угрозы для общества, так как не проявил агрессию первым. Показания неравнозначны. И прокуратура будет учитывать такие факты, как статус и прегрешения перед Империей, Синодом и народом. И моя репутация кристально чиста. А у Зимина?
Иванов зло нахмурился, глядя на меня. И я продолжил:
— Слова бастарда, уволенного из жандармерии, которые даже я поставил под сомнение, не равнозначны словам дворянина с кристально чистой репутацией. Вам нужно ещё минимум два свидетеля, которые подтвердят его показания. А теория про неофициального охранника выглядит совсем бредово. Вы не сможете доказать сам факт того, что я нанял бойца. Для этого вам нужны мои показания. Или факт того, что я неоднократно передавал парню деньги за проделанную работу. На его словах обвинение не построить. Так что я не вижу ни одной причины на задержание в камеру острога на двое суток.
— А вы, как я погляжу, готовились к нашей встрече, — просипел парень.
— Нет, вы, конечно, можете нарушить правила. Но мне придётся пожаловаться вышестоящему чину жандармерии, — продолжил я, словно не слыша слов следователя. — И до камеры острога я все равно не дойду. А вот ваша репутация немного испортится. Выбор за вами.
Мне показалось, что сидевший напротив меня Дмитрий Иванов заскрипел зубами от злобы. Но он справился с приступом гнева. Взял ручку, вытащил из стопки бумаг пропуск, и принялся быстро его заполнять.
— Держите, — он передал мне заполненный бланк. — Можете быть свободны.
Я даже не пошевелился. Взглянул на бумагу, и перевёл холодный взгляд на Иванова и произнес:
— Мне кажется, вы забыли самое главное.
Иванов непонимающе посмотрел на меня, и я тяжело вздохнул, будто готовясь объяснить неразумному ребенку правила поведения за столом.
— Вы забыли принести официальные извинения за попытку обвинения невиновного. Этим вы оскорбили дворянина. Дмитрий, я жду.
Лицо жандарма аж почернело от злобы. Его коробил мой высокомерный тон и то, что я мог себе позволить говорить с ним именно так. Но парень смог быстро взять себя в руки:
— Приношу вам официальные извинения за доставленные неудобства, Павел Филиппович. Нашим долгом было проверить все теории.
Призрак в углу кабинета аплодировал мне черными как смоль руками, который выставил из тьмы.
Я снисходительно улыбнулся, кивнул и взял пропуск:
— Извинения приняты. До свидания, мастер Иванов. Хотя я очень надеюсь, что вы не станете больше искать причин для встречи со мной.
Разговоры с седыми людьми
Фома уже ждал меня на парковке возле отдела. Заметив, что я вышел на крыльцо, он довольно улыбнулся.
— Отпустили, вашество? — уточнил парень, распахивая передо мной дверь.
— А ты сомневался? — усмехнулся я и сел на переднее сиденье «Империала».
— Ну, мало ли как оно могло пойти, — пожал плечами слуга. Закрыл дверь, обошел машину и сел за руль. — Слава Искупителю, все обошлось.
Он завел двигатель и покосился на меня:
— Куда едем, вашество?
— Домой, — скомандовал я.
Парень кивнул, и машина выехала с территории, разминувшись с черной «Волгой». И в боковое зеркало я заметил, как авто остановилось у крыльца, из него вышел высокий, худой человек в строгом черном костюме. Он поднялся по ступеням, потянул на себя ручку входной двери и вошел в отдел.
— Лютовал жандарм? — уточнил Фома, и я отвлекся от зеркала, потеряв интерес к черной машине и тощему типу. И ответил:
— Пытался. Жандарм хитёр, хоть и молод. И если бы не Любовь Федоровна и разбитый фонарь — я бы даже купился. Трюк с параллельным допросом — старый как мир. Но действенный.
— Параллельным? — не понял Фома.
— Того случайного прохожего, что мне помог, одновременно со мной допрашивали, — ответил я. — Его привезли вместе со мной.
— Вон оно чего, — протянул слуга. — Поймали его, значит, все-таки.
— Я не думаю, что Иванов сможет получить от него показания. Этот Зимин бывалый. И если бы он заговорил — мы бы оба могли попасть под подозрение. Но раз уж я вышел…
— Значит он молчит, — догадался слуга.
— Верно, — согласился я.
Фома усмехнулся и покачал головой. Я же откинулся на спинку сиденья, и задумался. Зимин. Где-то я уже слышал эту фамилию. Бывший жандарм, уволенный из отдела. Хотелось бы узнать побольше про человека, который мне помог. И эта помощь довела до сегодняшнего допроса. Откуда он вообще взялся во дворах? И как так нелепо попался жандармам?
Я задумчиво достал из кармана телефон, повертел его в руке. Жаль, что в сетях всегда подтирали информацию о сотрудниках служб. Дать подсказку мне могли только три человека. Отцу я звонить не хотел. Оставим этот вариант на крайний случай. Дражайшая бабушка… тоже нет. Под благовидным предлогом Софья Яковлевна заманит в гости на полдня. Оставался только
