Свидетель Мертвых - Сара Монетт

Наутро, придя в контору, я увидел у своей двери курьера. Я сразу узнал цвета его ливреи: за мной пришли от князя Ту-Атамара. Видимо, у господина Орчениса имелось ко мне срочное дело, иначе письмо было бы отправлено почтой. У меня сжалось сердце.

– Отала Келехар, – с поклоном приветствовал меня курьер. – Мы принесли вам послание от его высочества князя Орчениса.

– Спасибо, – пробормотал я, взял письмо и сломал печать.

Таре Келехару, прелату Улиса и Свидетелю Мертвых, приветствуем Вас.

До нас дошли сведения о том, что Вы принимали участие в разрешении спора о наследстве Дома Дуалада. Мы желаем обсудить с Вами эту проблему и просим Вас немедленно явиться во дворец.

С наилучшими пожеланиями,

Орченис Клунетар.

Внизу страницы я увидел оттиск личной печати князя, силуэт лебедя – на случай, если бы у меня возникли сомнения в подлинности письма.

– Немедленно? – переспросил я.

– Так нам приказано, – ответил курьер.

– Хорошо, – сказал я, и мне стоило усилия не вцепиться себе в волосы.

К счастью, Амал’тэйлейан располагался всего в нескольких минутах ходьбы от Дома князя Джайкавы. Курьер провел меня во дворец через черный ход, по коридорам, предназначенным для прислуги. Я не мог понять, добрый это знак или очень плохой, а курьер молчал.

Кроме тронного зала, который использовался только в официальных случаях, у князя Орчениса было еще два зала для приемов. Когда я приехал в город, меня представили ему в Азалиевой Комнате, красивом светлом помещении со стенами, обитыми розовой тканью. Теперь курьер привел меня в Красную Комнату. Она была меньше, стены украшали темные панели, а камин был выложен изразцами цвета киновари. Эта комната тоже была красивой, но производила гнетущее впечатление.

Князь Орченис, бледный, высокий и хрупкий, как все чистокровные эльфы, стоял у камина, заложив руки за спину, и хмурился. Он был одет в костюм из серой с серебром парчи, а в его волосах, ушах, на пальцах сверкали бесчисленные бриллианты. Секретарь, эльфийский мужчина, годившийся князю в отцы, сидел в углу у двери, стараясь казаться незаметным. Если не считать нас троих, в комнате никого не было, и мною снова овладело беспокойство. Предстоял какой-то серьезный разговор.

– Отала Келехар, – начал князь Орченис. – Мы надеемся, что не причинили вам неудобств.

– Разумеется, нет, – ответил я. Так полагалось говорить, независимо от того, так ли это было на самом деле. – Мы рады удовлетворить просьбу вашего высочества. Чем мы можем быть полезны?

Хмурое выражение лица, присущее князю Орченису, мешало угадывать его настроение, но, тем не менее, я понял, что его гнев направлен не на меня. Он сказал:

– На днях у нас состоялся исключительно неприятный разговор с мером Непевисом Дуаларом. – Он смолк, и на мгновение мне показалось, что ему трудно говорить. – Он предполагает, что вы обманули его семью.

Я прикусил нижнюю губу изнутри. Эта привычка появилась у меня в те времена, когда я был послушником и мне приходилось терпеть болезненные наказания за несдержанность. В юности, в ответ на вопрос, я мог выпалить все, что думал.

Через пару мгновений мне удалось справиться с собой, и я решил, что не стоит обвинять мера Дуалара в мошенничестве. Какой в этом смысл – если бы решение было таким простым, проблема вообще не дошла бы до ушей князя. Я осторожно заговорил:

– Это очень серьезное обвинение. Он объяснил, почему считает нас обманщиком?

– Он утверждает, – ответил князь Орченис, тщательно подбирая слова, – что его брат Пелара заплатил вам за участие в заговоре, цель которого – завладеть предприятием их покойного отца.

Я уставился на князя.

– И зачем нам это?

– Всем известно, что прелаты Улиса и Свидетели вел ама бедны, – пояснил князь Орченис.

Я заметил, как он краснеет, и у меня внутри все оборвалось. Я уже понял, что он сейчас скажет.

– Также мы услышали обвинения в… непристойном поведении.

У меня зашумело в ушах, и на несколько секунд мне показалось, что я вот-вот потеряю сознание. В Лохайсо я научился правильному дыханию и сейчас постарался вспомнить простейшее упражнение. Я молчал до тех пор, пока сердце не перестало колотиться, и только потом сказал ровным голосом:

– Ваше высочество, вы должны знать, что мы никогда бы так не поступили.

Князь Орченис нахмурился еще сильнее и смотрел мимо, стараясь не встречаться со мной взглядом.

– В данном случае наше мнение не имеет значения, отала. Мер Непевис Дуалар пользуется большим влиянием в правительстве, и мы не можем проигнорировать его жалобу. Кроме того, он уже пригрозил обратиться в газеты.

– А как насчет обвинений в мошенничестве со стороны его брата? Их, выходит, вы можете проигнорировать?

И я тут же выбранил себя. Я сделал именно то, чего поклялся не делать.

На этот раз князь Орченис посмотрел мне в лицо. Взгляд его был холоден и выражал неодобрение.

– Мы попросили Амаломазу разобраться в споре по поводу завещания. Сейчас речь не об этом. Мы обсуждаем ваши поступки, отала. Существует большая вероятность того, что оба брата Дуалада – мошенники. Претензии Пелары основаны исключительно на ваших словах относительно воли его отца.

– Но если они оба лгут, где же подлинное завещание? – запротестовал я.

– Уничтожено, – коротко ответил князь Орченис, и я сразу понял, что ему приходилось иметь дело с подобными случаями. – Дуалада представили дело на наш суд. Пока мы не сообщали о нем Амал’отале.

– Он скоро услышит об этом, – бесцветным голосом пробормотал я.

– Естественно, – согласился князь Орченис. – Но он не даст делу хода, если в этом не будет необходимости.

Князь Орченис знал Амал’оталу намного лучше, чем я, и мне пришлось довериться его мнению. А это означало, что мне необходимо было оправдаться перед князем Ту-Атамара.

Я думал об Эвру. Наша любовь была «непристойной», и я знал, что некоторые прелаты до сих пор считали меня недостойным звания служителя Улиса, хотя архиепископ придерживался иного мнения. Но в конце концов я остался верен своему долгу, а предал ли я при этом Эвру или нет – это был спорный вопрос.

Я сказал:

– Ваше высочество, мы не лгали семье Дуалада. Мы выполнили свой долг. Скажите, как мы можем доказать это.

Князь ответил:

– Мер Непевис Дуалар требует, чтобы вы прошли испытание судом божьим.

– На это Амал’отала определенно обратит внимание, – сказал я.

– Если мы дадим свое согласие, – заметил князь, – Амал’отале придется обратить внимание на множество самых разных