Рожденный для войны - Ярослав Маратович Васильев
Оба бойца посмотрели на Михаила немного ошалелым, но восторженным взглядом. Водитель спросил:
— Господин Тёмников. Дозвольте обратиться?
— Обращайтесь.
— А эти бронежилеты… Вы их планируете для всех, или только на… телохранителей?
— На всех, но не сразу. Не отработано ещё, вон, Пламен у нас первый подопытный. Сами видели, чары вручную индивидуально подгоняем. Надо проверить. Насколько тяжело и насколько удобно носить, чего возможно поменять или доработать. И как долго при реальной носке сохраняются свойства плиток, не придётся ли их обновлять слишком часто. Но как отработаем — то всем. Будем вместо количества брать возможного врага качеством. А сейчас, Пламен, надевайте что-нибудь поверх бронежилета, чтобы в глаза не бросалось, и поехали.
Большую часть дня Михаил мотался, снова решая финансовые вопросы и подтверждая уже в центральных отделениях банков и всяких государственных конторах свидетельства и доверенности, связанные со счетами и собственностью нового рода. Бюрократия оказалась страшная. Дальше Михаил заехал в свой ресторан, куда в том числе прибыли директора столовых сети. Но совещание вышло коротким и скомканным, объявить, что формально все они теперь принадлежат другому роду, затребовать отчётность и тому подобное. Было заметно, что от всякого рода высокомерных ухмылок перед сопляком больше удерживает не то, что Михаил владелец и дворянин, а громадная фигура Пламена за спиной. В будущем это наверняка создаст проблемы, но пока было неважно. Ибо сразу после ресторана Михаил поехал на ту самую главную для себя встречу, ради которой они вообще торопились в Москву именно сейчас.
Глава 11
Встречи важные
Небо напоминало чашу остывающего расплавленного металла. На красном фоне заката за окном машины длинным чёрным силуэтом бежала панорама города — деревья вдоль улиц и бульваров, высотки домов. Мелькнули полукруглая колоннада напоминающего дворец здания, купол городского театра и навеки застывший на коне и с саблей памятник какому-то герою неизвестной Михаилу войны. Тоже ещё один выверт здешней истории. Санкт-Петербург, вторая Северная столица так и не оказался построен. Точнее, здесь имелся лишь удобный порт Новгород-Невский. Но застройка Северной Пальмиры восемнадцатого и девятнадцатого века как будто не захотели уходить в небытие, а потому время от времени Михаил сегодня по дороге уже с удивлением встречал куски самого настоящего Питера, будто заблудившегося в Москве.
С востока понемногу надвигалась ночь — пепельно-синяя, чистая, сантиметр за сантиметром поедавшая широкое зарево заката, который пока ещё пытался задержаться на ярких стёклах верхних этажей и уже почти посеревших витринах нижних.
Нужный дом располагался в квартале офисной застройки и был одной из тех самых пятиэтажек-гибридов хрущёвок пятидесятых и советского ампира тридцатых. При этом лепнина и украшения зданий по всему району явно делались по одному и тому же стандарту, так что даже честные попытки сдвигать и перемешивать в разной последовательности архитектурные элементы декора не смогли отбить ощущение серой бездушной безликости. Дом, возле которого автомобиль высадил Михаила, от соседей не отличался вообще ничем. Разве что нет таблички с названием организации возле входа, но и такое в офисных кварталах встречалось. Кому нужно, те обычно и так знали, чего именно находится внутри того или иного дома.
— Михаил Юрьевич, я с вами? — собрался было выходить следом телохранитель.
— Нет. Меня ждут, и дали понять, что ждут лишь меня одного. А вы ожидайте в машине на стоянке вон там, — Михаил показал на парковочный карман возле соседней многоэтажки.
Внутренняя отделка тоже ничем не отличалась от типичной для местных офисов. Михаил ещё с первого раза окрестил её для себя «позднесоветской». Паркет или плитка на полу, ДСП-листы «под дерево» до середины комнаты, а выше краска. Вот уж точно некоторые вещи — как прошиты в культуру, хотя может быть просто всё дело в доступности тех или иных материалов на данный момент? Встретивший Михаила сотрудник опять же выглядел типичным офисным клерком, костюм плюс галстук. А вот хозяин рабочего кабинета, куда привели посетителя, вызывал оторопь. За широким «директорским» столом, заваленным бумагами, сидел уже начавший полнеть, благообразный, усатый и абсолютно седой старик, похожий на переодетого генерала — вот только на нём была чёрная монашеская ряса. Митрополит Иосиф, один из влиятельнейших членов Синода, а ещё, по слухам — синодальный обер-прокурор, в ведении которого был поиск ересей и внутренний надзор за нарушениями священников и монахов. То, что он уже согласился принять Михаила, было очень хорошим знаком.
— Доброго вам вечера, владыко Иосиф, — поклонился Михаил.
— И тебе доброго вечера, благополучия и здравия, чадо, — к удивлению гостя, священник тоже встал и перекрестил парня, как бы благословляя. — Готов выслушать тебя, раб Божий Михаил, какие печали и радости привели тебя ко мне. Но сначала позволь выразить соболезнование тебе и сёстрам твоим, за смерть родителей ваших. Пусть да покоятся они с миром, а Господь простит им грехи вольные и невольные.
— Благодарю вас, владыко, — Михаил подошёл к столу, достал бумаги и вручил их священнику.
Тот взял листы, сел на своё место и, нацепив очки, быстро пробежал текст глазами.
— Интересно. И что вы за это хотите, молодой человек?
Наверное, надо было подыграть на это изменение тона и стиля общения в сторону деловой сделки. Но Михаил так вымотался за последние дни, причём не физически, а морально, что изображать растерянного и ничего не понимающего подростка у него уже не осталось сил. Поэтому он ответил:
— Говорят, что перед тем, как закончить жизнь земную и шагнуть в жизнь небесную, должно оценить дела свои, чтобы искупить грехи вольные и невольные. Эту бумагу меня просили передать родители, чтобы искупить свой большой грех, совершённый по скудоумию. Они пусть и поздно, но поняли свою ошибку и постарались её исправить. Апостол Матфей предупреждал нас, что если мы взаймы даём тем, от которых надеемся получить обратно — то ничем не отличны мы от грешников, что дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно
