Отзвуки времен - Андрей Васильев
— Предельно — ответил — Кроме одного момента. Мешочек надо сжечь, рассыпать или как-то по-другому уничтожить?
— Тут сложнее — вздохнул Ровнин — Чтобы жердяя просто отвадить от завода, достаточно знак со стены убрать. И людям он тогда вредить прекратит, вернется к обычному существованию, то есть продолжит дальше под окнами домов таскаться, пьяных да прохожих запоздавших пугать. А вот если мешок с землей этому поганцу в рот запихать, тогда другое дело. Он после этого в пыль обратится, и все, что им сотворено, тоже аннулируется. Соображаешь? Шанс выкарабкаться у той троицы, что в больнице лежит, появится, пусть и небольшой.
— А, может, и не появится.
— Я не знаю, Коля. Мне, как и тебе, с жердяем сталкиваться не доводилось. Может, и убивать его вовсе не надо для того, чтобы пострадавшие очнулись, может, достаточно будет руну стереть. В архивах ответы наверняка есть, ибо ничто не ново под Луной, но пока мы их найдем, уже завтра наступит. А то и послезавтра. Или зима. Говорил же — давно следует все документы отсканировать, это куда как жизнь упростит. Но тетя Паша, видишь ли, против, боится утечки информации. Ладно, она-то еще ничего, но и руководство данный шаг не одобряет, что куда серьезнее. Короче — редкая нежить жердяй, ее сейчас почти не стало, не появляется она в городах, потому аналитики более-менее свежей по ней нет. Если тебе интересно мое личное мнение — слишком много времени прошло, ушли уже те трое за черту возврата. Может, им уже лучше в себя не приходить. Но вы имеете право думать по-другому, потому сами на месте решите, что да как делать станете. Главное не тяните. Снимок символа, который жердяя на подвиги вдохновил, я тебе сейчас вышлю. Все, отбой.
— Надо его валить — выслушав напарника, сразу же заявила Мезенцева — Хоть сто раз он безобидный, все одно — нежить. И ребятам шанс надо дать обязательно.
— Согласен — подумав немного, произнес Нифонтов — Если раз жердяя под себя кто-то подмял, кто даст гарантию, что второй не случится? Только вот найти его работодателя? Александров не Москва, народу меньше, но все же немало.
— Так мы же все еще на заводе решили — уставилась на напарника Женька — Серега и Иваныч. Может, через них чего выясним?
Имелись у Николая серьезные сомнения на этот счет, но вслух он их высказывать не стал. И правильно сделал, потому что права в результате, как не странно, оказалась все же Мезенцева.
— Знаю я эту компанию, что до больницы достукалась — неторопливо проговорил седовласый и грузный Иваныч, а после отхлебнул крепкого до черноты чаю — Неплохие так-то ребята. Особо не шалят, по подъездам не сидят, дрянь всякую не употребляют, не как некоторые из моего контингента. На стенах матерные слова не пишут, опять же. А что одеваются странно… Так они все сейчас такие. И мы были не лучше. Помню, меня мой родитель ох, и порол за длинные волосы! Тогда такое в моде было, как у «парплов», стало быть. Хаер, в смысле, а не порка.
Серега, как выяснилось, еще накануне с коллегой созвонился и о встрече договорился. Мало того — он выяснил еще один любопытный факт, который крайне заинтересовал сотрудников Отдела.
— А вот Сергей сказал, что вроде их в компании не трое было, а четверо — чуть поторопила неспешного Иваныча Мезенцева — О ком речь? Кто четвертый?
— Верно — кивнул участковый — С ними одно время Людка Власенцова из шестого дома хороводилась. Но потом незадача вышла. Некрасивая история, мне даже пришлось протокол составлять. Все же попытка самоубийства, ее особо не скроешь, сами знаете. Один из парней, Ванька Морозов, с ней любовь крутил, понимаешь ли. Взрослую, со всеми входящими и выходящими. Кхм… Нет, сам я свечку не держал, так уж мне после кумушки наши все расписали. Короче — то ли не заладилось у них чего со временем, то ли просто надоела Людка ему, но Ванька к другой ушел. Да не просто к другой, а к подруге ее, той, что сейчас тоже в больнице лежит. А Людка ничего лучше не придумала, чем таблеток пригоршню слопать. Хорошо, что хоть найти ее вовремя успели и желудок промыть, а то бы и померла сдуру.
— Вот тебе и мотив — торжествующе глянула на напарника Мезенцева.
— Мотив — согласился тот — Только он ничего нам не дает. Ну, траванула она себя, ладно. И как это связать с заводом и комой той троицы?
— Можно связать — добавил Иваныч обменявшись многозначительным взглядом с Сергеем — У Власенцовых очень уж семейка чудная. Не от мира сего.
— А поподробнее? — прямо как гончая, взявшая след, напряглась Женька.
— Да разное про них рассказывали — выдержав паузу, произнес участковый — Мне еще моя мать, царство ей небесное, вовсе запрещала со старшей Власенцовой заговаривать хоть где и хоть о чем. Мол — непременно беда случится. Я же местный, тут родился, тут помру, так что всех знаю и все помню. Бабке этой лет сто, наверное, кабы не больше. И ведь ни одна холера ее не берет! Я, вон, уже весь седой, а она вообще не изменилась, какая была, такая и осталась. Двух дочек схоронила, третья меня лет на десять старше — и хоть бы хны! А Людка вообще ей правнучкой приходится. Так вот, к чему я — хотите смейтесь, хотите нет, но ее это рук дело. Не знаю как, но точно вам говорю. В Людке-то она души не чает с самого рождения, и опекает ее всяко, при этом других внуков-правнуков вовсе знать не желает. И тут — вон как получилось, правнучка любимая чуть жизни себя не лишила.
— Паззл сложился — удовлетворенно мурлыкнула Мезенцева — А где бабуля та живет? Покажете?
— Покажу — снова отпил чаю Иваныч — Чего ж нет?
Жила Власенцова-старшая в трехэтажном доме того странного желто-коричневого цвета, который повсеместно встречается в небольших российских городах. То ли какой-то особый цветовой
