Амброзия - Дикий Носок
С ночи замаскированный под куст Василий маялся с биноклем в руках, проклиная общественно уважение и выпитое накануне пиво. Покинуть наблюдательный пост было нельзя. Клиенты (кроме Ахмада) как раз вышли на балкон выкурить первую утреннюю сигаретку. В приоткрытое кухонное окно тянуло запахом жареного бекона и кофе, рокотал переливами футбольный канал. Потом начались звонки. Рустам Мухаммадович начал беспокоиться о неявившемся вовремя помощнике.
Брать инородцев решено было на выходе из квартиры или подъезда. Конечно, хорошо было бы, если бы они выходили по одному. Помощники из числа добровольцев уже зачистили территорию вокруг дома. Будь чужаки повнимательнее, они удивились бы отсутствию прохожих, мамочек с колясками и гомонящих детей. Двор как будто вымер.
Петр Альбертович не счел возможным привлекать к активным действиям гражданских лиц. Обходиться приходилось своими силами: ударной группой в составе Ванька и Санька, Василием и Амуром, конечно. Показательный общественный суд над инородцами мнился полковнику вершиной его карьеры судии. Надевший военную форму после долгого перерыва Громов чувствовал в себе такое поднятие духа, что кончик носа дрожал, как у пса, почуявшего кровь, а ноздри раздувались. Санек и Ванек, попавшие под его влияние три дня назад окончательно и бесповоротно, были идеальными солдатами. Василию он не доверял, за ним все же нужен был глаз да глаз.
Проблема была в вооружении. Оно было представлено сплошь подручными средствами: резиновой полицейской дубинкой, русским народным универсальным оружием – бейсбольной битой и парой наручников, обшитой пушистым розовым мехом. Последние полковника – человека консервативного, сильно смущали. От наручников явственно попахивало сексуальными извращениями, садомазохизмом и даже, упаси Господи, гомосексуализмом. Найдены они были здесь же, в квартире. И Петр Альбертович долго гадал, кому из ее хозяев: корпулентной, похожей на табурет и стриженной под мальчика хозяйке, ее прыщавому сыну – подростку или глухому 87-ми летнему отцу – ветерану труда принадлежит сей артефакт. Тем не менее, в дело они годились.
Самостийной военизированной группировке повезло и не повезло одновременно. Из нехорошей квартиры вышел только один человек, что было идеально с точки зрения разработанного плана. А вот то, что им являлся Ахмад, как оказалось, было плохо. Сопя, словно дикий носорог, Ахмад прикрыл дверь, повернулся в тесном коридорчике и уткнулся животом в бейсбольную биту.
«Хенде хох,» – неожиданно для себя скомандовал Санек. Ахмад иностранными языками не владел, но по внешнему виду и суровым взглядам ударной группы, а в особенности по гладким бокам хорошо отполированной биты, уловил враждебный настрой незнакомцев. Уловил, но ничуть не испугался. И даже не удивился. До него вообще все туго доходило. Чуток поразмышляв, он нахмурился и толкнул животом направленное в живот орудие, точно сумоист, выталкивающий с татами соперника. Несмотря на кажущуюся мягкость и можно даже сказать некоторую уютность, его необъятный живот обладал немалой убойной силой.
Санек, Ванек, а за ними и бита вылетели из тесного коридорчика на лестничную площадку. Ахмад двинулся следом, продолжая выпихивать незнакомцев на лестницу. И, без сомнения, преуспел бы, если бы Санек сообразил не атаковать человека-гору с наскока, а ударить битой по колену. Ахмад дрогнул, надломился в колене и, будто Колосс Родосский, стал падать. Учитывая объемы, падение продолжалось долго. Сначала амбал опустился на колени, скривился от боли, а потом завалился набок, погнув металлические перила лестницы, за которые пытался уцепиться.
Ударная группа растерялась. Ну и что с ним теперь делать? Катить вниз по ступенькам? А если и катить, то едва ли они сумеют сдвинуть его с места, даже вдвоем.
«Вы чего? Вы кто?» – обиженно засопел носорог.
Между тем, грохот от его падения был такой, что не мог не привлечь внимания находившихся в квартире. Дверь открылась, из нее высунулось недоуменное лицо Сурена, и тут же захлопнулась. В квартире начался переполох, завершившийся через несколько минут зловещей тишиной.
Слоновья туша Ахмада лежала живым барьером между ударной группой и обитателями квартиры. Сложность была в том, что подойти к этой меже Санек и Ванек побаивались. Еще схватит за ногу, да шваркнет о стену. Ситуация зашла в тупик. Появившийся на верхней ступеньке полковник Громов спокойно скомандовал: «План Б». После чего остался на месте, а ударная группа унеслась наверх.
«Сдавайтесь! Выходите с поднятыми руками по одному!» – громогласно прокричал Петр Альбертович. Обращаясь к закрытой двери. Ахмад тоже открыл было рот, чтобы прокричать: «Не слушайте его. Он тут один». Вместо этого промычал лишь невразумительное «м-м-м», закрыв лицо руками. Резиновая полицейская дубинка с размаху вошла в его рот, снося на своем пути крупные белые зубы и вминая в глотку язык. Кровь потекла между пальцев, осколки зубов впились в десны. Колосс плакал безудержно как ребенок, крупными слезами.
Полковник был хладнокровен. Он всего лишь делал то, что должен. Без лишней жестокости. Ничто не могло помешать ему. «Не усугубляйте свое положение. Выходите добровольно,» – командным голосом велел он двери. За дверью, металлической и неприступной с виду, царила абсолютная тишина. Рустам с пистолетом в руке (соврал «язык», будь он неладен) занял позицию в узком коридоре между прихожей и кухней. Сурен жался за его спиной у холодильника.
От звона стекла где-то в глубине квартиры вздрогнули оба. Рустам отважно ринулся на звук. Сурен дернулся было следом, да поостерегся, вернулся под защиту холодильника. Рустам успел вовремя. Два человека, спустившихся с верхнего этажа на веревках, уже выбили окна на застекленном балконе. Их тяжелые ботинки на толстых подошвах добивали торчащие по краям острые осколки стекла. Рустам выпалил не целясь. Поля пробила остававшееся еще целым стекло и улетела в небо. Прошив насквозь летящую ворону, она упокоилась на крыше соседнего дома.
Налетчики замерли. Звук выстрела внезапно отрезвил их. А может отсутствие патрона рядом сказалось. Военная операция, еще секунду назад казавшаяся архиважной, уподобилась школьной игре «Зарница» – путаной, бестолковой, никому не нужной. Ведь их могли убить. Вот прямо сейчас, этой пулей или следующей. В том, что следующая пуля последует, сомнений не было. Пули никогда не летают по одной – верная примета. Не сговариваясь, члены ударной группы оставили план Б нереализованным (Петр Альбертович лишь отвлекал внимание от их действий) и начали спускаться вниз. До земли оставалось три этажа.
Видя бегущего противника Рустам взревел от восторга и в азарте бросился на балкон. Хотя налетчики
