Задача без неизвестных - Александра Шервинская
– Например, адские гончие, – улыбнулся я ему, – я всё это знаю, мой верный друг, и можешь не сомневаться, что очень часто задумываюсь об этом.
– Когда ты оставил с ними Лёху, я не возражал, так как там по-другому было никак, мы же не зря столько сил потратили на поиски могилы Синегорского. Да и парни оказались полезными, чего уж там. Но потом добавилась Инна Викторовна, и тут ты, Антуан, проявил чисто человеческую слабость. Объективно она была нам не нужна, но ты зачем-то дал ей работу и ввёл в ближний круг. Нет, с ней, конечно, стало удобнее, вкуснее и уютнее, не спорю, но с каких пор комфорт стал для тебя важнее традиций?
– С недавних, – коротко ответил я, понимая, что Фредерик прав со всех сторон. Были в существовании некромантов определённые правила, нарушить которые никому не приходило в голову уже несколько тысячелетий. Одно из них – отсутствие близких, хоть людей, хоть нелюдей, кроме, разумеется, спутника, такого, как Фред.
– Затем ты дал приют матери Бизона, и это тоже можно объяснить, так как Афоня – один из нас. Но именно он, Антуан, а не его родственники. Что мешало тебе просто дать ей денег на безбедную жизнь и разрешить Бизону регулярно её навещать? Зачем было забирать её с собой? Селить в своём загородном доме? Откуда эта жалостливость и человечность, Антуан?!
– Не знаю, – я задумчиво смотрел в окно, за которым было совершенно темно, и даже наша верная подруга Луна спряталась за толстым слоем облаков. – Может быть, я просто устал быть один, Фредерик?
– Это твоя судьба – быть одному, – строго ответил Фред, – ты хочешь войти в историю как разрушитель вековых традиций? Не уверен, что это хорошая идея, тебя просто не поймут, Антуан, причём свои же и не поймут.
– Перестань, – я насмешливо фыркнул, – никому нет никакого дела до того, как я живу. Опять же в силу нашей абсолютной самодостаточности. Кто может предъявить мне какие-либо претензии? Александр? Ему кроме книг и работы в лаборатории вообще ничего не интересно, ты же знаешь. Он поэтому и свалил в свою Австралию, чтобы никто заказами не отвлекал. Ляо? Где Гонконг, а где мы… к тому же, я слышал, он сам второго ученика взял, а это тоже против правил.
– Правда, что ли? – оживился Фред. – Тут с одним-то непонятно, что делать, а он двоих… Не знал…
– Джей? – продолжил я. – Он никогда не отказывал себе в радостях жизни и, если мне не изменяет память – а она мне наверняка не изменяет! – даже специально переехал в Англию ради какой-то ведьмы. Согласись, тоже не совсем по правилам. И кто у нас остаётся? Людвиг? Ну этот, пожалуй, да, мог бы и возмутиться, если бы узнал, но он ни с кем не общается, сидит в своём шале и экспериментирует на кладбище, ему до моей жизни вообще нет дела. Остаётся Карл… Но с ним я уж как-нибудь договорюсь, он единственный из нас, кого я могу назвать своим приятелем. Не другом, нет, но он всегда относился ко мне с определённой теплотой. К тому же именно он практически вытащил меня из-за Кромки после проклятия, которое швырнул в меня Егор.
– В чём-то ты, конечно, прав, Антуан, – задумчиво кивнул Фредерик, – но ведь есть ещё Леночка. К счастью, она в силу того, что ведьма, тоже когда-нибудь выберет свободу. А Савелий… Тут я вообще в полной растерянности, если честно. J'avoue que je ne sais même pas comment le traiter! (* Признаться, я даже не знаю, как к этому относиться! франц.)
– Философски, – засмеялся я, – сколько раз мы с тобой убеждались, что судьба сама знает, что и в какую сторону надо повернуть. Я не исключаю, что просто пришло время признать, что мир вокруг изменился, и нам, как бы мы к этому ни относились, нужно меняться вместе с ним. Очень может быть, что параллельно с человеческим миром меняется и наш, и некроманту в этом новом обществе нет необходимости выбирать абсолютное одиночество. Ты смотри, Фредерик: среди тех, кто в последнее время видел твой настоящий облик, были и обычные люди. Но они не испугались, понимаешь? Их психика стала более гибкой, более предрасположенной к тому, чтобы воспринимать мир более многогранным. Века два назад, например, о таком нельзя было даже подумать! Нас с тобой тут же постарались бы если не уничтожить, то как минимум сообщить куда следует. Но, – тут я внимательно взглянул на Фредерика, – мне кажется, дело несколько в ином, мой друг.
– И в чём же? – насупился Фред, и я убедился, что мои подозрения более чем обоснованы.
– В моей бесконечной жизни стали появляться другие существа, – мягко заговорил я, тщательно обдумывая каждое слово, – каждый из них займёт своё место в моём сердце, каким бы изменённым оно ни было, но никто из них, ты слышишь меня, Фредерик, никто из них никогда не сможет конкурировать с тобой. Ты не просто мой спутник – ты часть меня, понимаешь? Ни Сава, ни Леночка, ни Лёха – никто из них никогда не сравнится с тобой, никогда не сможет перечеркнуть всё то, что пережили мы за долгие века жизни вдвоём. В этом я могу поклясться чем угодно, даже своей силой и именем своей госпожи.
Фигурка сидящего кота подёрнулась дымкой, а в мои колени ткнулась лобастой головой с маленькими рожками жуткая на вид адская гончая. Я изменил руку, так как человеческая кожа не выдержит прикосновения к этой зверюге, и ласково потрепал чешуйчатой лапой загривок жуткой адской твари, при виде которой в средние века нас моментально определили бы на костёр.
– Ты прав, – старательно пряча морду в моих коленях, глухо проговорил Фредерик, – я начал бояться, что ты начнёшь проводить с ними то время, которое мог бы отдать мне. Это неправильно, я понимаю, Антуан, рardonne – moi cette minute de faiblesse, maître (*Прости мне эту минутную слабость, хозяин. франц.)
– Vide, Frédéric, tu seras toujours hors compétition pour moi!(*Пустое, Фредерик, ты всегда будешь для меня вне конкуренции! франц.)
А про себя я подумал, что наш подлунный мир совершенно точно меняется, так как несколько веков назад никому даже в голову не могло прийти, что адская гончая, эта машина для убийства, может испытывать какие-то чувства, особенно такие! И нужно быть недальновидным
