Мой бондфренд, или они друг друга стоят (СИ) - Оксана Сергеевна Крыжановская
- Я, конечно, тоже не думал, что мы сразу же поженимся, но тебе ведь учиться еще два года, - обижено ответила парень. - Моя сила исчезнет совсем скоро - месяца, два максимум.
- И ты думал, после того, как твоя сила исчезнет, мы поженимся?
- Да! - ответил он таким тоном, словно о другом не мог и подумать. - Я думал сыграть свадьбу летом, - тише добавил он уже с обидой.
- Значит, ты против?
- Я просто не пойму к чему откладывать? - он резко поднялся и сделал несколько нервных шагов по комнате. - Объясни мне?!
Я не знала, какие именно слова подобрать для объяснения. Я сама до конца не могла понять свое желание, а уж о том, чтоб его объяснить еще кому-то и подавно.
- Просто я считаю, что так будет лучше, - неловко произнесла и по лицу Соколова поняла, что это было совсем не те слова.
- Считаешь? Лучше? - переспросил он с раздражением в голосе. - Что именно "лучше"? Чего ты боишься, Лена? То, что я опять брошу тебя? Мне казалось, мы вчера обсудили этот вопрос, и мое предложение лучше любых слов сказало, что я хочу прожить с тобой всю жизнь!
- Да дело не в этом! - тоже повысила я голос.
- Тогда в чем?! - Соколов вновь наклонился ко мне и требовательно заглянул в глаза: - В чем, Лена? - в его голосе слышалась боль, и я на одном дыхании призналась:
- Я не знаю, как буду жить с тобой!
- Чего? - такого ответа Марс явно не ожидал, и натренированная бровь привычно выгнулась в удивлении.
- Я не боюсь свадьбы, я боюсь семенной жизни! Соколов, всю свою жизнь обо мне заботилась бабушка. Я не представляю, как бы я жила одна, не говоря уже с мужем, о котором нужно заботиться! Я не умею готовить, меня воротит от уборки, в общем, я полный профан в том, что должна знать жена!
- И это все? - рассмеялся Соколов и погладил меня по голове, словно маленького ребенка. - Господи, милая, эта такая глупость! Не умеешь готовить и убираться? Мы наймем кого-нибудь.
Я понимала, что это глупость. И еще в одной мысли Соколову не призналась: я боялась перемен. И это тоже была глупость. И я понимала, что когда-нибудь мне пришлось бы выйти замуж и покинуть отчий дом, но я не думала, что так рано, поэтому и попросила отстрочить нашу семейную жизнь и дать мне привыкнуть к мысли, что скоро моя лечебница станет домом, в который я буду наведываться на праздники.
Мне стало грустно: я разрывалась между любовью к Марсу и своей привычной жизнью.
Соколов посмотрел на мое лицо и заявил:
- Давай поступим так, когда у меня кончится сила, я куплю квартиру, и ты до лета будешь у меня оставить и привыкать к совместной жизни?
Я посмотрела на него с благодарностью и, расчувствовавшись, быстро поцеловала в губы.
- Ладно, одевайся, - с довольной моськой отстранился от меня Соколов, - а то дядя нас уже, наверное, заждался.
Марс вышел из комнаты, я быстро оделась, зашла в ванну, которая находилась в комнате жениха, умылась, кое-как причесала волосы пальцами и тоже покинула комнату. Он ждал меня у двери, прислонившись к стене.
- Готова? - спросил Марс и протянул мне руку, отчего у меня возникло чувство, что мы собираемся сделать прыжок с парашютом, а не просто пойти и поговорить с его отчимом.
Мы за ручки прошагали на кухню, где летал приятный запах кофе и гренок.
- Долго вы, - кинул на наши руки дядя Андрей.
Он произнес это как констатацию факта, без намека в голосе или ухмылки, но мне все равно стало неловко. Я попыталась вытянуть руку, но Соколов лишь крепче ее сжал и не отпустил даже, когда мы сели за обеденный стол, наоборот, положил наши скрещенные ладони на него, словно этим жестом кидал вызов.
- Кофе? Гренки? Джем? - спросил дядя Андрей.
- Спасибо, - ответил за нас Соколов.
Постав перед нами две кружки с кофе, мужчина посмотрел на меня и представился:
- Ардар О'Ши, но в России мое имя - Андрей Петрович Соколов.
- Елена Сергеевна Пехова, - представилась в ответ.
- Я знаю, - ответил таким тоном, что "я знаю о тебе все, девочка" там невольно звучало.
Пока мы пили кофе и ели гренки с абрикосовым джемом над нашими головами летала дымка неловкости и натянутого спокойствия, и, смотря на два лица, мне казалось, что это ощущаю только я.
А потом меня накрыло знакомое чувство паники и страха. Только теперь ее вызывал Соколов старший. И был приступ паники в несколько раз сильнее.
Я резко вздрогнула и невольно отпрянула назад, уперлась в спинку стула и с ужасом почувствовала, как стул заваливается назад. Упасть мне не дала рука Марса, крепко схватившая спинку, и вернула стул в горизонтальное положение. Я хотела поблагодарить жениха, но повернулась, увидела, что он недовольно смотрит на отчима и решила повременить с благодарностью.
- Что ты почувствовала? - спокойно спросил Андрей Петрович, полностью игнорируя взгляды Марса.
- Страх и панику, - с неловкостью призналась, под этим требовательным взглядом зеленых глаз.
- Зачем ты это сделал? - спросил Соколов.
- Что сделал? - заинтересовалась я.
- Он кинул в тебя импульсом силы, - Марс наконец-то посмотрел на меня, и мне сразу стало лучше. - Обычно так делают, чтоб почувствовать "отклик".
- Отклик? - переспросила я.
- Когда человек готов к пробуждению, то его сила откликается на чужую. Как корабль на маяк.
- А ты кидал в меня свою силу? - уточнила и, получив утвердительный ответ, пробормотала: - Тогда понятно.
- Что понятно? - спросил Андрей Петрович, всю нашу беседу внимательно следя за мной, словно собака за незнакомцем за забором.
- Почему, когда я только познакомилась с Соколовым, мне, порой, тоже было страшно, и накрывала
