Блондинка для Волка - Лайа Дало
Понимала ли я, насколько противоречивы мои желания, планы? Насколько непоследовательны и сумбурны? Осознавала ли, что мой аналитический ум спасовал перед гормональной и эмоциональной бурей, что я, по сути, никогда уже не буду свободна?
Нет, и в этом была трагедия всей ситуации.
Себе я твердила, что не подчиняюсь предписанному, сама создаю свою судьбу, оставалось только Андрея убедить в этом и я получу желаемое.
Случай наступить на грабли представился вскоре.
Великодушно преподнесенная Топольским папка сыграла свою роль. Ребята из «АТОМИКА» были очень и очень рады получить сразу два предложения, от которых было не так-то просто отказаться. Или выбрать. В общем, все как обычно. Выбора нет — все плохо. Выбор есть — все еще хуже, ведь «а вдруг»! «А вдруг мы не то выберем»? «А вдруг то предложение лучше, а мы просто не поняли»? «А вдруг через месяц/год/сто лет эти бенефиты будут уже неактуальны»? В зависимости от жадности и хитровывернутости таких «а вдруг» может набраться от нескольких до бесконечности, и на все нужно ответить иначе сделке не быть. Сколько раз я видела, как самые выгодные контракты срывались, потому что одна из сторон все не могла определиться «умные они или красивые»?
Принимать решения сложно, мне ли не знать? Но в случае «АТОМИКА» мы поможем, а кто поможет мне? Кстати, это «мы» означало меня и Топольского. Когда я поняла, что нам с ним в сжатые сроки предстоит дать заключение по предложениям инвесторов и подсказать «самый лучший выход, чтоб и так, и эдак» меня накрыло столь противоречивыми чувствами, что я от греха подальше даже не стала разбираться.
Конечно же, зря.
Вместо этого с энтузиазмом окунулась в разработку системы оценки предложений. Вернее, подкрутки давно разработанной «FIBO» матрицы возможностей и весов. Пару дней ушло на то, чтобы заставить менеджмент «АТОМИКА» сформулировать самые главные «хотелки», а также ранжировать их по приоритетам. Еще пару дней на комбинацию их виденья с нашей стандартной шкалой и синтез чего-то, что не походило бы на дитя носорога и верблюда — уродливое и бесполезное.
Полученным результатом я была довольна как слон и в кабинет Андрея шла за заслуженной похвалой, совершенно забыв о том, каким мудаком он может быть.
И как я реагирую на это его мудачество.
— Не согласен с твоими рекомендациями, — холодно припечатал волчара, как только я явилась пред его ясны очи.
— Эм?! — ничего более связного не выходило.
— Выводы сумбурные, анализ поверхностный, критерии сомнительные. Именно в таком порядке, — гад откинулся в кресле. — Как понимаешь, выпустить такое под маркой «FIBO» не могу.
А у меня аж руки опустились, как так?
— Но могу помочь исправить.
Очередное предложение с подвохом, к гадалке не ходи. Послать бы его лесом, или еще куда подальше, но…
— Дай сюда, — требовательно протянула руку к распечаткам на его столе.
— Любуйся, — ехидно разрешил волчара.
Полюбоваться было чем. Возмущение таяло по мере того, как я вчитывалась в его комментарии. Логика в пометках была, очень даже. Я так увлеклась красивой и понятной формой представления данных, что упустила из виду старую, добрую истину — слушай клиента, но делай как нужно. Конечно, учитывать мнение «АТОМИКА» обязательно, но я поставила их критерии во главу угла, а они… Ну, мягко говоря, были противоречивы, если смотреть со стороны.
— У них вопрос с ликвидность, все так, но оба инвестора в краткосрочной перспективе его решают, — «разжевал» Андрей то, что мне и так уже стало понятно. — А вот в долгосрочной…
— Нужно моделировать, — вздохнула я. — Многофакторно.
— Именно, — кивнул волчара. — Так что схалтурить не получится.
Хотела возмутиться, ляпнуть что-то в духе оскорбленного профессионала, но… Он был прав. Халтурка получилась. При этом исправлять ее нужно срочно — презентация завтра. Бессонная ночка ждет тебя, Игнашева, да не такая, как обычно, а в офисе, за мерцающим монитором.
— Не кисни, помогу. Разделим модели, а потом скомпонуем в общий результат.
— Спасибо! — искренне, от всей души поблагодарила.
Пусть критика была подана в обычном стиле Топольского — жестко и бескомпромиссно, но он все же был лидером, а не «начальником». Четко указал на ошибки, но не отправил тонуть в одиночестве, а бросил спасательный круг и сам готов был грести рядом.
Вот так рядом мы и просидели до конца рабочего дня. Я за своим ноутбуком с одного конца стола, он за своим с другого. Периодически обменивались вопросами и мнениями, перекидывались цифрами и идеями по коэффициентам роста, да все так слаженно и продуктивно, словно мы всю жизни вместе ваяли сложные финансовые модели.
И все же времени катастрофически не хватало. Черновую модель мы скомпоновали, но ее до нужной кондиции доводить и доводить.
— Леся, давай прервемся, и так уже обед пропустили. Мозги нихера не варят, нужно подкрепиться.
При слове «обед» желудок сделал кульбит, как радостный щенок, а потом противно заурчал, подтверждая мудрость волка. Даже на уменьшительное имя не среагировала, так захотелось даже не есть, а ЖРАТЬ!
— Пиццааа! — прозвучало примерно, как «мозгиии» в дешевом фильме про зомби, но Топольский был солидарен.
— Пеперони… с двойным сыром, — мечтательно закатил глаза. — Сейчас слюной захлебнусь…
Сглотнула и я, но не только из-за собачьего рефлекса, но и… Потому что лампа за окном очень таинственно освещала фигуру Андрея, а монитор делал тени на лице глубже. Почему-то именно в этот момент я еще острее осознала его звериную натуру. В полумраке вдруг блеснули чистым золотом волчьи глаза:
— Нужно зажечь свет, совсем засиделись, — так хрипло, словно в горле наждачка.
Волк ничего не сказал, но принюхался. Мой новый слух параноика уловил и то, как он втянул воздух, и то, как тяжело выдохнул. С места подорвалась, словно за мной кто-то гнался. Белый свет резанул по глазам, заставив зажмуриться на секунду, а потом еще пару секунд моргать, пытаясь адаптироваться.
— Ты от усталости такая дерганная или есть и другие причины? — ехидный вопрос прозвучал как-то слишком близко, он же на другом конце комнаты должен был быть.
Ан нет, стоял на расстоянии вытянутой руки. Моей, а значит глубоко в личном пространстве, там, где его быть не должно. Оттолкнуть бы его, но это означает прикоснуться, а я за себя и так не отвечаю.
— Андрей… — опять хрипела и нечего не могла с этим поделать.
Должно быть,