Жмурки - Татьяна Зимина
В тот раз Маша решила, что тоже станет таким цирковым дяденькой — когда вырастет, конечно.
Опасения внушали только усы: почему-то на её лице они расти отказывались.
Мишка авторитетно заявил, что у девочек вообще усов не бывает, и Маша очень огорчилась. Но потом вспомнила усатую няньку Клушевну из детдома, и успокоилась.
У девочек, может, и не растут. Так ведь и она, Маша, никуда не торопится: вот вырастет, тогда и отрастит.
Вторая тётенька складывала в стопки уже постиранные бурые комбинезоны — маша сразу узнала этот мерзкий цвет… Хотя на ощупь они были ничего так. Мягкие.
Постояв минутку, Маша шагнула назад и тихо прикрыла за собой дверь.
Надо быть осторожней, — напомнила она себе. — Потому что эти взрослые — какие-то не такие.
Совсем не излучают биоволн.
Про биоволны им рассказывали в новой школе.
Человеческий мозг издаёт колебания. Их можно научиться различать и улавливать — так говорил учитель биологии Модест Матвеевич.
Маша прекрасно умела улавливать биоволны — хоть от человека, хоть от кого-то ещё… Вот у рыбок в аквариуме никаких волн не было. Так, слабенькие импульсы, не больше. Как у этих тётенек в комнате.
Маша пофантазировала, что на самом деле, они и есть рыбки. Просто их превратили в людей и поручили несложную работу… Как Урфин Джюс, который оживлял деревянных солдат.
Маша даже пожалела тётенек: скучно, наверное, день-деньской наблюдать, как в стиральной машине крутятся детские комбинезоны. С другой стороны, в аквариуме сидеть — тоже не сахар. Тут хоть воды нет.
Мытьё Маша не одобряла. Особенно, чистку зубов.
Только чистюли и отличницы чистят зубы почти каждый день, от этого они такие противные.
Широко известный факт: от чистоты портится характер. Вот тётка, например: как начнёт убираться в её комнате, так сущая мегера становится. Всех интересных жуков повыкидывает, червяков соберёт — и на улицу… И очень даже зря: в скором времени, Маша собиралась их скрестить и вывести специального жукочервя, который может и летать, и под землёй ползать. Очень полезное животное могло получиться — если б не тётка.
Дальше она шла более осторожно. Но не боялась: если поймают — скажет, что заблудилась. Всегда работает.
Незапертыми оказалось ещё несколько дверей: за одной пряталась такая пылесосная машина с круглыми щетками и сиденьем, как у мини-трактора — Машу охватило просто нестерпимое желание влезть на неё, завести и поехать…
За другой был заставленный сетками и спинками от кроватей склад, за ещё одной — спальня для взрослых.
Кровати там стояли в два этажа, на некоторых из них спали небритые дяденьки.
Пахло, почти как наверху: мочой, носками и слезами.
Дальше был ещё один склад — кучи полотенец, белья, детских тапочек… Там орудовали трое дядек в серых халатах.
Они тоже не обратили на Машу никакого внимания — посмотрели, как на пустое место.
Она пошла дальше.
Серо, пусто… Есть хочется.
Маша посмотрела на одно из окон, потом подумала, и влезла на подоконник.
Окно выходило в мрачный запущенный сад. Земля была засыпана жухлыми листьями, ветки деревьев темнели на фоне серого, как стены коридора, неба.
На всякий случай Маша решила попробовать раму: открывается. Но дальше была решетка, толстая и прочная.
Впрочем… — Маша окинула решетку критическим взором. — Если будет нужно, я смогу протиснуться. Главное, чтобы прошла голова…
Сначала Мишка, — напомнила она себе, хотя больше всего на свете хотела пролезть в окно, выпрыгнуть в сад и бежать из этого странного интерната без оглядки.
Ещё в одной комнате, на двухэтажных кроватях, сидели и спали женщины.
Пахло здесь не так плохо, как у мужчин, но тоже не айс — Маша не знала, что значит это слово, но неоднократно слышала, как его употребляла тётка, и решила, что ей тоже можно.
Тётеньки ничего не делали — просто пялились перед собой. И Маша уже собиралась закрыть дверь, когда одна из тётенек — довольно пожилая, в серой мятой хламиде — повернула голову и посмотрела прямо на неё…
Сердце стукнуло одновременно глухо и громко, в ушах зазвенело.
Глаза у тётки были громадные, чёрные и абсолютно разумные.
Она ВИДЕЛА Машу.
И более того: женщина понимала, что ей здесь не место.
Усилием воли оторвав приклеившиеся к полу тапочки, Маша побежала по коридору.
Дверь в комнату она не закрыла — просто забыла об этом.
Волосы на затылке стояли дыбом. Казалось, что тётка с страшными чёрными глазами гонится за ней неслышными длинными скачками — как волчица.
Заметив ещё одну дверь, Маша рванула ручку на себя, заскочила внутрь и захлопнула её. А потом прислонилась к двери и огляделась.
Пусто.
Вырвался вздох облегчения.
На всякий случай Маша прислушалась: помещение было большое, уставленное огромными чёрными ящиками, которые поднимались башнями до самого потолка…
Маша сделала осторожный шажок от двери.
Если тётка с волчьими глазами за ней гонится — можно будет спрятаться среди этих башен.
Но за дверью была тишина.
У страха глаза велики, — сказала Маша вслух. Просто, чтобы подбодрить себя. Иногда это помогало: будто рядом с тобой друг, с которым можно весело поболтать. Только его сейчас не видно.
На всякий случай Маша решила погодить выходить в коридор. Ящики могли послужить неплохим укрытием, они были такого размера, что в одном из них можно было спокойно спрятаться.
Надо только отыскать такой, на котором не стоят другие ящики — на вид они были довольно тяжелыми.
И такой ящик отыскался.
Вдоль дальней стены располагалась целая череда ящиков, поставленных в ряд — или, в «один этаж», как определила для себя Маша.
Надо открыть, посмотреть, что там внутри…
К счастью, крышка держалась на таких защелках, стоило потянуть, и они отскочили.
Крышка приподнялась легко.
С замиранием сердца Маша заглянула внутрь.
Там может быть что угодно, — на всякий случай подготовила она себя. Психологический настрой — это самое главное, так говорили на уроках ОБЖ.
Сокровища — это, конечно же, на первом месте. — Золото там, драгоценности из цветных стёклышек, камушки…
Потом — интересные инструменты. Например, ножики с восемнадцатью лезвиями.
У Пашки Последова в детдоме был такой, и являлся предметом зависти для всех остальных… Там были даже пилочка для ногтей, маленькие ножнички и непонятная штуковина с крошечной чашечкой на конце. Пашка авторитетно заявил, что это для выковыривания серы из ушей, но Маша ему не слишком верила.
Потом — красные сапожки. Маша всегда о таких мечтала, и в глубине души знала: где-то они есть, и ждут именно её, Машу. Главное, это место хорошенько поискать.
Но заглянув в ящик, вообще не поняла, что видит: в глазах пестрело от ярких полиэтиленовых упаковок с непонятными надписями.
Приглядевшись, Маша сообразила, что это просто-напросто печенье. А потом обрадовалась.
Печенье!
Взяв одну из верхних упаковок, она надорвала её зубами, достала круглый хлебец с белой прослойкой внутри и откусила.
В ящик посыпались крошки.
После суток на голодном пайке, печенье показалось Маше самым вкусным, что она пробовала в жизни. Кроме котлет и киселя тёти Глаши, конечно.
Съев несколько галет из сухого солдатского рациона — ибо наткнулась Маша на армейский сухпаёк — девочка тут же захотела пить.
Здраво рассудив, что раз в одном ящике обнаружилась еда, в другом запросто могут быть напитки, она принялась открывать их один за другим.
К сожалению, никаких напитков не обнаружилось. Только ещё упаковки с галетами и чем-то твёрдым, в блестящих, словно из фольги, пакетах.
Пить хотелось всё больше.
Скрепя сердце, Маша решила покинуть гостеприимную комнату и отправится на поиски водопровода.
Ведь были же стиральные машины, — рассудила она. — А им нужна вода, без воды они стирать не будут…
Но выглянув в коридор, она увидела в дальнем его конце толпу взрослых.
Дядьки в серых халатах, тётеньки из комнаты с детскими комбинезонами…
А впереди всех — он. Очкастый.
Маша его сразу узнала, он единственный был
