Эр-Три - Адель Гельт
- Анна, извините, я Вас побеспокою, - решительно, но вежливо, обратился я к переводчице. - Как читается и расшифровывается эта надпись? Первую букву я знаю, третью тоже, четвертая, при некоторой фантазии, напоминает неправильно написанную N, но вторая…
- VTSAI. Vserossiyskiy Tsentr Arkheologicheskikh Issledovaniy, так это читается, - немедленно ответила девушка Анна Стогова. - Что на британском означает, примерно…
- Спасибо, дальше я понимаю. Странно не знать названия организации, с которой у тебя контракт. - я улыбнулся, а еще подумал, что слова такой дикой длины и сложности произношения, да в составе активной речи, наверное, требуют значительно более высокого уровня образованности населения, чем тот, к которому я привык. Еще я подумал, что понемногу набираюсь дурных манер от одного невоспитанного инженера: так резко перебивать переводчицу, конечно, не стоило.
Название же… Фраза отбрасывала тень, даже будучи произнесена вслух. Если же вспомнить, как она правильно пишется латинскими буквами, становилось и вовсе непонятно, зачем эти достойные люди с таким упорством держатся за свою весьма альтернативную графику и чудовищно сложный советский язык. Можно ведь было вместо этого перейти на британский: именно так сделали в свое время ирландцы, и не только они, от чего все, конечно, только выиграли.
Микроэсобус оказался, как минимум, не хуже мобиля, на котором мы ездили по Архангельску: ожидаемо, более старый (двигатель находился на нормальном, а не эфирном, плане), но и более вместительный (я насчитал двенадцать сидений и обнаружил втрое больший, чем в оставшемся в Архангельске, мобиле, грузовой отсек). Кроме того, этот эсобус оказался снабжен собственным шофером, темно-зеленым почти до черноты орком, обряженным в некое подобие экспедиционного комплекта: широкие парусиновые штаны с огромными карманами, того же материала небеленую рубаху и высокие шнурованные ботинки коричневой кожи.
Орк оказался носителем очень красивой местной фамилии. «Таалайбек Уулу» — представился он, убедившись, видимо, что мы — именно те, кого он ожидает.
Шофер, кстати, стоял, опершись на водительскую дверцу, и от того я не сразу понял, насколько он могучего сложения и исполинского роста.
- Не меньше шести футов, а то и шесть футов с дюймами, - негромко поделился своими соображениями Хьюстон (оказалось, что он смотрел туда же, куда я, и перехватил мой взгляд). - На местные меры это два метра, - уточнил он зачем-то.
- В футах получается больше, - пошутил я, утверждаясь в удобном кресле. - Хотя метры мне, конечно, ближе.
Наш, исландский, чрезвычайный королевский посланник, когда-то оказался в Зале Часов одновременно с представителями Держав, и магсимиле Хёдрика Третьего на Конвенции красуется совсем рядом с подписью тайного советника Окунёва, о чем я и сообщил американцу.
Еще я не преминул добавить, что считаю метрическую систему, или, иначе, систему Си, одним из величайших достижений человечества, в отличие от сложной и удивительной в своей несистемности имперской системы мер. Что именно применение метра и килограмма позволило современной науке совершить столь мощный рывок, и что даже британские и американские ученые, в быту ломающие себе головы футами, дюймами и прочими ярдами, в работе давно перешли на меры десятеричные.
- Профессор, Вы что, действительно все это знаете на память? - с явно читаемой смесью недоумения и восхищения воззрился на меня инженер, пропустивший мимо ушей реприманд об отсталости имперской системы мер. - Нет, маголограммы не видно, - поводил, на всякий случай, ладонью перед моим носом американский коммунист. - Значит, помните. Но зачем? Это ведь совершенно не Ваша отрасль и область знания!
Шутки в этот день мне, определенно, удавались. Вот и тут я немедленно изобразил неконтролируемый рефлекс: клацнул, приподняв для пущей опасности губы, пастью, полной, если что, совершенно по-волчьи острых зубов. Получилось громко и смешно: громким был сам звук, смешным — выражение лица моего визави, отшатнувшегося в священном ужасе.
Сдвинулась, вставая на место, дверь салона. Негромко хлопнула еще одна дверь, уже шоферская. Мобиль завелся, двинулся с места плавно и бесшумно и выехал со стоянки на шоссе.
- Этим и отличается пытливый ум от ума, скажем так, ограниченного, - ехидно сообщила русалка, оказавшаяся в салоне как-то незаметно: я был готов поставить последний дюйм своего хвоста против мятого rubl, что в дверь она не входила. - Для настоящего ученого не бывает информации ненужной, бывает временно не востребованная.
Хьюстон выставил перед собой ладони, как бы защищаясь от чего-то или кого-то. Стало понятно, что сейчас я вижу новую часть какого-то старого спора, весьма, впрочем, дружелюбного: никто из оппонентов не обижался сам и не имел в виду обидеть другого.
- Ну и что, я и не отрицаю, что назвать меня ученым, тем более — настоящим, нельзя. Я, товарищ Бабаева, инженер, понимаете? Ин-же-нер, то есть, практик. - Американец откинулся на спинку сиденья: мобиль неспешно, без рывков, но уверенно, набрал крейсерскую скорость. - Круг знаний ограничен, зато уровень навыка превосходен. Или будем скромнее: почти превосходен.
Ехать пришлось недалеко и недолго, шоссе местные жители проложили преотличное (даже последние, очевидно грунтовые, километры, почти не отличались по плотности и равномерности от асфальтированной части), пикировка моих попутчиков и временных коллег была смешной и занятной. Дорога пролетела совершенно незаметно.
- Вот, - широким жестом обвела горизонт Наталья Бабаева. - Это и есть наш Объект.
Администратор вновь преодолела стенку транспортного средства способом не очевидным, незаметным и моментальным, и указывала на искомое, уже стоя на грунте, а не сквозь прозрачное стекло. В тыльной части микроэсобуса возился шофер: он перегружал наш невеликий, благодаря волшебству, багаж, на парящую тележку.
Я выбрался из нашего славного транспорта, утвердился на самом краю асфальтированной площадки местной парковки, и решительно осмотрел местность, лежащую в долине передо мной. Объект… Впечатлял.
На площади около гектара раскинулся комплекс, состоящий из набора объектов более мелких, без заглавной буквы в начале слова: там были симпатичные двухэтажные домики, ярко раскрашенные вагончики и даже откровенные экспедиционные палатки. В нескольких местах красовались набранные на каркасе и из жестяных листов, прямоугольные здания: то ли цеха, то ли склады. В отдалении пыхтела могучим эфирно-дизельным генератором электростанция, типовая и уместная, кажется, в составе любой экспедиции такого рода по всему свету.
Территория была обнесена неубедительным забором, собранным из секций, немного напоминающих лежанки старинных кроватей: такая сетка как-то называлась, название, почему-то ассоциировалась
