Орден надежды - Алекс Хай
Анька приняла сидячее положение и положила покрасневшие руки на колени.
— И еще одна деталь. Когда я получила образ кабинета, он показался мне каким-то не таким. Словно это новый корпус. Там мало мебели, нет лепнины на потолке. Все как-то… попроще.
Денисов задумчиво почесал репу.
— Здесь есть новые корпуса. И есть еще здания на Полигоне. И еще Летний практический лагерь… Таких мест достаточно.
Грасс слабо пожала плечами.
— За что купила, за то и продаю, мальчики. Так что не уверена, что моя возня вам сильно помогла.
— Почему же, — задумчиво ответил я. — Теперь мы знаем больше, чем знали вчера. И есть кое-какая причина сузить поиски.
— Конкретики никакой, — вздохнула Анька. — А я люблю, чтобы все было четко и понятно.
Я не удержался от смеха. Правда, вышло натянуто и нервно. Я-то уже давно смирился с тем, что конкретики во всей этой поисковой затее будет мало. Почти никто не говорил откровенно, не раскрывал всех планов. Все затаивалось, пряталось, заминалось. Да и я сам в лучшем случае получал четко поставленную задачу и мыслил тактически, а вот до стратегических замыслов меня не допускали.
Оно и понятно — для того же Корфа я был всего лишь одним из агентов, которого забросили в Аудиториум и делали ставки на то, сколько я продержусь, прежде чем меня раскроют и отправят на тот свет.
Ректор тоже привязал меня, да и то больше из необходимости держать мою необузданную силушку под контролем и возможности поизучать редкий дар. И уж разумеется, что черта с два дедуля Фрейд посвятит меня в свои замыслы.
Радамант тоже говорил загадками. Помогал эпизодически, заставлял думать головой и самому копаться во всех этих делах, словно рассчитывал, что я сам приду к какому-то важному выводу. Да и семья что-то не договаривала, когда речь заходила о моем появлении в этом мире.
Порой мне казалось, что я словно шел в темноте по катакомбам, с каждым поворотам лишь углубляясь в сеть темных лабиринтов. И чем дальше заходил, тем меньше шансов у меня было выбраться на поверхность. Но и остановиться я уже не мог — каждое промедление и потеря бдительности могли стоить жизни.
А еще за мной шли другие люди — те, кто понятия не имел о том, в чем я замешан, но которые мне доверяли. И это было самое хреновое. Рисковать своей головой еще куда ни шло, а жизнями молодых ребят, каждого из которых могло ожидать светлое будущее — это уже совсем другие ставки.
— Можешь описать кабинет в подробностях? — попросил Денисов. — Вдруг ты заметила какие-то запоминающиеся детали. Может картины или фотографии или фамильные гербы…
— Думаю, будет проще считать ее память, — предложил я. — Просто перетянем образы из головы Аньки, чтобы она больше обо всем этом не думала.
Грасс поочередно взглянула на нас обоих и вздохнула.
— Неприятная это процедура. Не люблю. Но хуже, чем было четверть часа назад, уже не станет. Но учтите, что у меня высокие природные ментальные барьеры, и даже я не всегда могу на них влиять.
Я кивнул.
— Знаю. Особенность многих артефакторов. Защищает от фона при работе.
— Ишь какой умный стал, — ухмыльнулась Анька и протянула мне стакан. — Только сперва еще водички мне принеси. Сушит так, что готова пить из Невы.
Пока Грасс помаленьку приходила в чувство, а я возился с чайником, Денисов наспех прибрался — сложил все книги и конспекты Грасс в сумку, убрал следы нашего присутствия. Но купол пока не снимал — и правильно. Мы еще не закончили.
Я подал стакан Грасс, и она снова выпила всю воду залпом.
— Черт возьми, — ворчала она. — Ощущения, как будто я всю ночь пила что-то крепкое и плясала на барной стойке. А я ведь вообще не пью…
— Все еще хочешь стать психометристом? — оскалился Денисов.
Грасс невозмутимо пожала плечами и отставила стакан.
— За все в жизни нужно платить. Ничего, привыкну. Ладно, — она подобрала под себя ноги и протянула мне руку. — Давай ты первый, Соколов. У тебя быстрее получится. Считывай только с поверхности и голову мне не ломай, а то сама тебя дурачком сделаю.
Ну это вряд ли — у меня родовая защита все же посильнее будет. Но вредить Грасс я не хотел. Сам не любил влезать в головы, особенно когда дело касалось не разрушительных заклинаний — там-то пофигу, главное — врага обезвредить. А вот с более тонкими ментальными манипуляциями я всегда работал с большой опаской.
Прикоснувшись к руке Грасс и потянувшись к ее разуму, я ощутил, как она всеми силами старалась снять ментальные защиты. Кое-что из “щитов” было рукотворным — девчонка явно была неплохо подкована в вопросах безопасности головы. Их она сняла быстро. А вот природные блоки… Ух, таких я еще не видел.
Это была не родовая сила, не наследственность. Но сила сидела над ее черепушкой мощно и плохо пропускала воздействие. Здесь брать нахрапом было нельзя — пришлось с ювелирной точностью выискивать зазоры между слоями естественных блоков и не снимать, а буквально протискиваться сквозь них.
Анька зашипела.
— Аккуратнее, Соколов. Больно же.
— Прости. Стараюсь как могу. Я все-таки не настоящий менталист.
— Постарайся побыстрее. Так-то мне всегда больно — такова расплата за сильную природную защиту. Это же как наживую резать…
Я убавил силу в два раза, стараясь действовать быстрее. Пусть сниму не все воспоминания, но Анька хотя бы не пострадает. Наконец я добрался — передо мной возникли образы последних воспоминаний: лаборатория Хруцкой, книги, конспекты, шарик записи воспоминаний… Вот! Нашел.
Мне в голову хлынул поток считанных психометрических образов. По восприятию они сильно отличались от обычной памяти. Простые воспоминания были цветными и очень живыми, а психометрические казались записанными на старую выцветшую пленку.
Я зажмурился и заскрежетал зубами, но старался не дергаться и просто пустил все эти образы в свой разум.
— Стой! — рявкнул надо мной Денисов. Я почувствовал, что он тряс меня за плечи и пытался вырвать ладонь Ани из моей руки. — Остановись! Ей плохо!
Я распахнул глаза, мгновенно выпустил руку Грасс. Анька билась в припадке. Закатив глаза, она дергалась, словно ее било током. Руки и ноги плясали вразнобой, грудь тряслась, зубы отбивали чечетку.
— Дерьмо!
— Ты что с ней сделал? — Рычал Денисов.
— Ничего, — буркнул я, отпихивая парня от Ани, и тут же воззвал сразу к двум потокам — целебному и ментальному. Соединил
