Тайна ворона - Тисато Абэ
Цубаки глубоко вздохнул:
– Что мне делать, Сихо? Кажется, мне не хватает чего-то важного для божества.
– Чего-то важного?
Он кивнул, беспокойно смотря перед собой.
– Иногда от злости я сам не свой. И раньше думал, что в этом нет ничего страшного. Думал, моя горячность не наделает проблем. Но теперь я не сумел исправить своей силой то, что сам испортил своим гневом. Сейчас попытался и впервые понял, что не могу. Но так не должно быть. Значит, я несовершенен.
Мальчик в раздражении взлохматил свои белые волосы, и Сихо подумала, что он похож на гончара, недовольного своим произведением.
– Цубаки, послушай меня, – начала она и села перед ним прямо, сложив руки на коленях. – Не думаю, что дело в том, совершенное ты божество или нет.
Он горько улыбнулся:
– Твои слова и поддерживают меня, и огорчают. Для меня это важно.
Сихо закусила губу.
– Я не об этом. Я хочу сказать, что, даже если бы ты был идеальным, считать себя всемогущим – ошибка.
Еще до того, как оказалась здесь, Сихо считала, что не существует всесильного бога. И после встречи с Ямагами и ятагарасу она не только не отказалась от этой мысли, но, наоборот, укрепилась в ней. Может, где-то и было не знающее границ «нечто», однако в том, что Цубаки не такой, Сихо не сомневалась. Потому и вернулась сюда.
– Всегда есть что-то необратимое. И у людей, и у богов, просто в разной степени. Потерянное не возвратится. В мире нет почти ничего, что мы могли бы возобновить. А если сделал что-то непоправимое, сетовать и убиваться бесполезно. Хотя, конечно, важно взвесить свои поступки, чтобы не повторять ошибки, понимаешь? И все-таки самое важное для тебя – не скорбеть из-за того, что ты не всемогущ.
– А что же?
– А подумать, какие силы у тебя есть.
– Какие силы у меня есть? – рассеянно повторил Цубаки. Он пока не до конца уяснил слова девушки.
Как раз в эту минуту она подумала, что очень многое зависит от того, поймет он сам или нет.
Ямагами крепко сжал обеими руками подол кимоно, посмотрел на свои коленки и робко поднял глаза:
– Я хочу еще раз попробовать. Не хочу сдаваться.
– И правильно. Пойдем обратно.
Сихо ожидала услышать не совсем это, но зато он сам решил вернуться! Уже прогресс. А лучше всего – если удастся спасти того ятагарасу.
Они снова оказались в темной комнате и у входа увидели Оодзару, которого в последнее время почти не встречали. Он о чем-то беседовал с воронами, но, заметив Сихо с Момо, поклонился Цубаки и, не сказав ни слова, удалился.
– Позвольте попытаться еще раз.
Мрачные Масухо и Надзукихико, видимо потерявшие надежду, от неожиданности захлопали глазами, однако сразу же ответили: «Пожалуйста!» – и отошли от тяжелораненого.
Цубаки еще раз приблизился к ворону и, собрав всю свою силу, стал заклинать еще серьезнее, чем раньше: «Исцелись! Исцелись!» Однако ничего не происходило.
– Исцелись!
Разочарование присутствующих усиливалось.
– Исцелись же! – Цубаки нервничал, голос его дрожал, и к нему тихонько подошла Сихо.
Она смотрела на тело ятагарасу перед собой: его кожа под бинтами выглядела все так же жалко. Девушка тоже чувствовала свою вину.
– Прости… – Она опустилась на колени рядом с Цубаки и дрожащей рукой прикоснулась к раненому.
Тот застонал, и тело его напряглось от мучительной боли. Испугавшись, что коснулась раны, Сихо отдернула руку, но дело оказалось не в этом.
Чпок! – как будто что-то лопнуло. Цубаки удивленно поднял голову. Воздух, душный от запаха крови и гноя, вдруг разом очистился благодаря свежему порыву. Наверное, это ветер пролетел над источником и повеял чистой водой? Вокруг забулькали невидимые пузырьки.
Сихо увидела, как на руке ятагарасу, в том месте, где она только что коснулась, на ране собрались точки бело-голубого света, словно светлячки слетелись на сладкую воду. Как будто сюда прилетели пузырьки, которые она видела на поверхности источника в лунную ночь. Ей показалось, что темная пещера погрузилась в светлую голубую воду и даже раздался звук лопнувшего пузырька.
Она не поняла, что произошло, но ятагарасу на татами больше не стонал. Масухо очнулась быстрее других и подбежала к ложу больного. Заглянув под бинты, она ахнула. Там не было ни запекшейся крови, ни гноя, зато появилась новая розовая кожа: ожог заживал, да и дышал раненый спокойнее. Стало ясно, что смерть отступила.
Масухо радостно вскрикнула, упала ему на грудь и зарыдала в голос, а девушка все еще не верила в то, что произошло.
– Это Сихо его вылечила. Это она, – радостно повторял Цубаки, и его лицо постепенно прояснялось.
– Подождите. Я ничего не делала, – не понимала Сихо.
– Как это «не делала»? Все видели! Ты излечила его раны! – смеясь, возразил мальчик. Она впервые видела его таким довольным.
Сихо взглянула на Надзукихико, надеясь, что он ее поддержит, однако тот изумленно, но уверенно кивнул ей. Девушка пришла в еще большее замешательство.
– Но как…
– Ты ведь моя мать, так что неудивительно. Ты обладаешь силой исцелять, у тебя есть умения, которых нет у меня. – Цубаки ликовал. – Наконец-то я понял! Это ты моя недостающая часть! С мамой мне ничего не страшно!
И Цубаки крепко обнял Сихо.
Глава четвертая
Расспросы
– Значит, ввоз пока прекращаем?
– Угу. В Ямаути оно так и не пригодилось.
Надзукихико говорил равнодушно, но тэнгу про себя с досадой прищелкнул языком: «Суровые вещи говорит».
Судзаку-мон – ворота Алой Птицы на границе между Ямаути и внешним миром. Здесь ятагарасу торговали с тэнгу. Рядом в скале вырубили просторное помещение для переговоров и проверки товара. Через него туда-сюда носили огромные тюки. Все это напоминало большой склад, какие можно увидеть в мире людей, и только один уголок, где беседовали старейшина ятагарасу и Дзюнтэн, был обставлен мебелью и нарядно украшен.
У стола, на котором проверяли товар, стояли винтажные стул и стол, вызывающие в памяти времена, когда европейцы впервые прибыли в Японию. Под ними расстелен красный ковер, совсем не во вкусе ятагарасу – видимо, его принес кто-то из тэнгу.
– Перестань обвинять нас. Мы брак не возим. – Скрипнув зубами, тэнгу взял в руки свой товар, который надеялся продать воронам.
Это был автомат. Оружие явно новехонькое и еще несколько минут назад, пока его не внесли в помещение, блестело черным. Однако теперь оно оказалось целиком покрыто красной ржавчиной, и никто не решался сделать пробный выстрел, опасаясь, что дуло просто разорвет.
С тех пор
