Анна Одувалова - В когтях тигра
– Так говорила же. – Я пожала плечами, напустила на себя задумчивый вид, усиленно скрывая радость, и шагнула в его объятия, предпочитая не отвечать на предыдущий вопрос и чувствуя себя победительницей. Кто знает, захочу ли я вести себя хорошо после танца?
Уже через минуту я пожалела о своей затее. Ощущение триумфа ушло, сменившись чем-то другим, волнительным и волшебным, даже стало страшно. Ком Хен двигался умопомрачительно – плавно, красиво и непринужденно. Мне нравились его ладони, лишь чуть касающиеся талии. Я с трудом сдерживалась, чтобы не провести сомкнутыми на его шее руками по короткому ежику волос. Растворялась в музыке – сегодня получалось ее прочувствовать особенно остро, как и запах дорогого парфюма. И думала о том, что и правда я маленькая и очень глупая девчонка.
Хотелось соблюдать дистанцию, сделать вид, будто для меня танец ровным счетом ничего не значит, но получалось плохо. Я невольно прижималась ближе, словно лоза, оплетая руками Ком Хена за шею. Старалась поймать темный сосредоточенный взгляд и утонула, когда у меня это получилось. Больше всего я сейчас жалела о том, что не могу потереться щекой о его шею и мурлыкать от удовольствия. Приходилось сдерживаться и контролировать свои порывы.
Совсем недавно Ли-сонсенним представлялся мне кем-то вроде инопланетянина, который не понимает очевидных намеков и не замечает влюбленных студенток. Иначе почему не обратил внимания? Ведь вот же они – на расстоянии вытянутой руки, – всегда готовы идти хоть на край света, нужно лишь поманить пальцем. Та же Ленка. Она очень красива, она могла бы сделать для него что угодно, а он день за днем безразлично проходил мимо, как будто не понимал, для чего две расстегнутые пуговки на воротнике ее блузки. Да и меня в последние дни он игнорировал, точно я пустое место.
И только потерявшись в черных глазах, поймав едва заметную хищную улыбку – такую притягательную и совсем незнакомую, услышав сильное гулкое сердцебиение, я очень четко осознала одну вещь – он ведь живой, чувствующий, и он прекрасно все понимает. И этот танец, и эту детскую попытку быть ближе, и чуть участившееся дыхание слышит. Он расшифровывает намеки намного лучше, чем воображают себе влюбленные дурочки. Интересно, когда я превратилась в одну из них?
Только вот он слишком хорош для того, чтобы поддаваться на неумелые, слишком откровенные и безыскусные провокации. Он ведь действительно хорош. Зачем ему глупые студентки? Он может найти себе лучше, опытнее, красивее. Может поманить любую сам, ту, которую захочет. Нет необходимости реагировать на ненужные знаки внимания. Хищники всегда оставляют право выбора за собой.
Стало стыдно за свое поведение и попытку уподобиться той же упивающейся собственной неотразимостью Ленке, и только эйфория, которая не покидала меня, не дала отстраниться. Я решила закрыть глаза и насладиться последними минутами танца. В конце концов, я не позволяла себе ничего такого, о чем потом могла пожалеть. Держалась от него на расстоянии все время, а сегодняшний вечер вполне можно списать на стресс.
– И все же какой коктейль был в вашем бокале, Лика? – шепнул он мне на ухо. Голос хриплый и нежный заставил ослабеть. Теплое дыхание мурашками осело на шее, и я поежилась. Колени позорно подогнулись, ноги стали ватными, а в голове образовался туман. Интересно, Ком Хен это делает специально? Раньше он не говорил со мной так чувственно, волнующе. – А лучше скажите, что именно вы просили налить? Вы ведете себя, мягко сказать… необычно.
– Мне должно быть стыдно? – Я испугалась. – Вдруг действительно со стороны смотрится совсем неприлично? Хотя мне самой казалось – все как обычно. Только настроение лучше, чем должно было быть.
– Нет, прилично. Но… – он задумался, – иначе. Слишком уж вы веселы и легкомысленны. Что было в бокале?
– Так мохито безалкогольный! Я уже говорила и не раз!
– И все? – Подозрительность Ком Хена не знала границ.
– Ну, он спросил, что добавить… – вспомнила я.
– И?
– Попросила чуть-чуть любви и хорошее настроение! – призналась я и пожала плечами. – Ведь в шутку же! К тому же мне действительно было грустно, да и с любовью в моей жизни как-то не очень. Пока… – Последнее слово я пискнула, наблюдая за тем, как меняется лицо Ком Хена.
– Вот как вас оставить одну?! – прошипел он и отцепил мои руки от шеи. – Лика, Лика! Нельзя быть такой наивной!
– А что я сделала-то? – удивилась я, но послушно отступила. Танец закончился.
– Пойдемте на свежий воздух, – сказал Ком Хен, сам взял меня за руку и поинтересовался: – Вы когда-нибудь напивались?
– Как приличная девушка, своему преподавателю на столь провокационный вопрос я должна ответить: «Нет», – не удержавшись, хихикнула я.
– Короче, – со вздохом отозвался он, проигнорировав мою подколку и двусмысленный намек. – Сейчас вам просто замечательно, но вот завтра… Завтра у вас будет такое жестокое похмелье, и мало не покажется. И надеюсь, оно послужит хорошим уроком. Никогда и ничего не просите у фейри!
– Откуда я знала, кто он? И просить даже в мыслях не было! Оно само получилось! – обиженно воскликнула я и засеменила быстрее, чтобы не отстать от Ком Хена, который тащил меня за собой на улицу.
Курточку, прихваченную в гардеробе, натягивала на ходу, стараясь не споткнуться. Сегодня было очень холодно, возможно, даже морозило. Зато прекратился порядком надоевший дождь, и воздух был свежим, даже без примеси выхлопных газов. Я медленно прошлась вдоль здания подальше от толпы, тусующейся у входа. Хотелось гулять и тишины. После слов Ком Хена я поняла – возможно, он прав. Сегодня мне было хорошо, слишком легко и весело. Настроение до сих пор оставалось озорным. Это неспроста. Слишком тяжелым был день, чтобы так беззаботно веселиться вечером. Но, как ни странно, в данный момент я испытывала благодарность к Доброму фею за хорошее настроение, даже если позже меня настигнет расплата. Оно того стоило.
– Выходит, завтра меня ждет безрадостное утро и тяжелый, полный неприятных ощущений день? – хитро поинтересовалась я. – В этой ситуации напрашивается один вывод – «сегодня» просто необходимо продлить! Давайте веселиться? Может, поедем кататься?
– Только вот до завтра еще нужно дожить, – буркнул Ком Хен себе под нос, ни к кому конкретно не обращаясь. – Кажется, этот паразит и мне успел добавить в кофе того, чего я не просил, так как ваше предложение не кажется мне таким уж бредовым и невыполнимым. Видимо, ты ему понравилась. Угодить старался… Ащщ! Ты ходячая неприятность, Лика Романова!
Я отметила про себя новое и занимательное ругательство «ащщ». Интересно, а что оно означает? И, не удержавшись, подколола разгневанно сверкающего глазами корейца, который на минуту потерял над собой контроль.
– О! А мы уже на «ты»! Это правильно, я-то могу и дальше «выкать»… все же разница в возрасте, но ко мне можно обращаться на «ты», я еще деть…
– Значит, разница в возрасте, говоришь? – Эту фразу Ком Хен буквально прошипел. Вид у него был разгневанный. Глаза метали молнии. Точнее, наверное бы метали, если бы у комсина была и такая способность.
– Факт констатирую. Ничего личного. – Я нерешительно отступила, но пятиться на шпильках еще не научилась, поэтому качнулась, теряя равновесие, и упала бы, если бы Ком Хен с руганью не поймал меня за руку и не притянул рывком к себе.
Увидев прямо перед собой разгневанное лицо, ощутив обжигающее дыхание на губах, я испуганно пискнула, вырвалась и шарахнулась к стене. Он преодолел это расстояние одним большим шагом. Прямо у меня за спиной была ледяная, отделанная плиткой стена клуба, а впереди разозленный Ком Хен с прищуренными глазами.
Мы стояли совсем близко. Я чувствовала, как наэлектризован воздух между нашими телами. Казалось естественным податься вперед от пронизывающего холода к обжигающему теплу, закинуть руки ему на шею, прильнуть всем телом и поцеловать, но он не позволил. Предугадал мое желание до того, как успела поднять руки, – перехватил запястья еще внизу и вжал в стену. Так мы и стояли молча: я, прижавшись спиной к стене и дрожа то ли от страха, то ли от желания, и он, вцепившись мне в руки мертвой хваткой. Лед за спиной и огонь впереди заставляли сходить с ума. Я никогда еще не была к Ком Хену так близко. Его запах дурманил. В нем смешался уже знакомый аромат парфюма, кофе и геля для душа, дорогих сигар и разгоряченного мужского тела. От этой смеси кружилась голова, а ноги стали ватными. Я смотрела на его губы не отрываясь, кусала свои, борясь с желанием, и мечтала, чтобы он не устоял. Ведь нужно так немного. Лишь чуть наклониться вперед, преодолевая то незначительное расстояние, которое нас разделяло.
