Елена Янук - Ух, началось!
– Не принимай это на свой счет… – грозно ответил директор.
– Несомненно. Но это наводит меня на определенные мысли.
– Думать – вообще хорошо! А для тебя – еще и полезно! Ты помнишь, как вчера пытался выйти через зеркало в моем кабинете?
Что в своей ехидной манере дальше говорил Федор, я уже не расслышала. Но и того, что узнала, было достаточно, чтобы, прижавшись спиной к двери и блаженно улыбаясь, замереть от счастья.
Вот точно – волос длинен, ум короток! Ее, дурру, похитили, перевернули всю жизнь с ног на голову, а она тает оттого, что ей кто-то «особенно» улыбается. Нет, а что, правда, это только мне он так улыбается? Здорово…
Стоп! Идиотизм прогрессирует. У него есть невеста! Да, он на нее особо не реагирует, но меня это не касается! Я должна оборвать все попытки Тео подластиться. В груди стало больно. Впервые серьезно заинтересовалась мужчиной, а он помолвлен!
Краткие и язвительные выпады я могла парировать такой же язвительностью или напускной беззаботностью пополам с равнодушием. А вот чем отразить его добрую улыбку? Только воспоминанием о его невесте. Да, еще надо уточнить, что он думает о ней, а то все это как-то несерьезно.
Пиратик, заскочив на минуту, вновь унесся к своей подружке. Надо хоть посмотреть, что там за красавица такая… Но самой идти неизвестно куда да по морозу… Не, я лучше подожду, когда Кирилл или Тео смогут мне все показать. Я боялась ходить одна, иногда ни с чего начинала кружиться голова и подкашивались ноги.
О происшедшем после Нового года все ходила и думала, ходила и думала… Но что я могла решить?
Бандиты были? Были!
Нас похитили? Похитили!
Собаку получила при странных обстоятельствах? Получила!
А все остальное… Не знаю. Пока ничего толкового придумать не могла.
Единственное, что надо решить, – когда лучше вернуться домой. Здесь я уже две недели. Пока грех жаловаться. Только если на излишек сладкого, доставляемого каждый день. Грустно улыбнулась. Подгадали сластене. Медленно возвратилась на кухню и по привычке принялась за мытье чашек.
Я, конечно, уточню у Тео все, но в конце февраля обязательно вернусь домой!
С ними, конечно, весело, особенно с Тео, но это все преходящее.
Как быстро этот язвительный тип завоевал мое расположение. Вот и хваленая критичность не помогла. Закончив с наведением чистоты, пошла в комнату, намереваясь побродить в Интернете. Но тут раздался стук в дверь. Ожидая увидеть за ней Тео или Кевина, я опешила, когда передо мной появилась та самая пожилая высокая брюнетка с седыми прядями, что мерзко обругала меня на днях в коридоре.
– Да?!
Моим ледяным голосом можно было проткнуть ее насквозь. Я могу «потеплеть» только в одном случае – если она явилась с извинениями. Надоело. То крадут посреди улицы, то калечат непонятно за что, то вообще оскорбляют!
– Я к тебе по делу.
Я мгновенно рассвирепела, но, не повышая тона, презрительно прошипела:
– Мы с вами на брудершафт не пили.
Она язвительно усмехнулась и, скривив губы, сказала:
– Я не имею привычки ровесниц дочери называть на «вы».
– Зато точно имеете привычку оскорблять неизвестных людей, – холодно отчеканила я.
– Я пришла не за этим!
О, сколько высокомерия! Она точно явилась не с извинениями!
– Не помню, чтобы назначала вам встречу, – отрезала я, твердо посмотрев в глаза гостье.
– Я прибыла помочь запутавшейся дурехе!
Сколько пафоса! Вот снисхождения мне совсем не надо!
– Это к зеркалу! – разозлившись, сказала я и резко закрыла дверь перед носом незваной гостьи.
Но женщина ни на миг не расстроилась, а, наоборот, прислонилась к замочной скважине и внятно произнесла, не скрывая ехидства:
– Уточни у Теодоро, что обязан сделать чистокровный!
И, саркастично хохотнув, ушла в сторону лестницы, деловито цокая каблучками.
Бред. Я с досадой потерла виски пальцами. И что мне даст, если я узнаю об обязанностях чистокровных? Здесь выводят редкие породы собак? Может, военных собак? Собак-убийц? Клонов? Чувствую, меня вновь куда-то не туда понесло. Ладно, спрошу у Тео. Думаю, хуже не будет.
Но ближайшие дни я почти никого из руководства не лицезрела. Тео словно вообще пропал, а Кирилл заглядывал раза два на полминуты поинтересоваться, все ли в порядке, и тут же убегал. Да что люди! Пират, приползая поздней ночью, даже отказывался от еды – настолько уставал! Пиратик – и не кушать – это совершенно неестественно! Я было решила, что он ест в питомнике, но его прежде откормленные бока ввалились, демонстрируя ряд ребер! Чем же он в питомнике занимается?! Хоть не выпускай!
Валентина Петровна на днях позвала меня помогать, она, как оказалось, бесплатно лечит детишек. Вот с ними я теперь и возилась.
Работники этой строительной фирмы изменили мое мнение о людях! Те, кто по каким-либо делам появлялся в кабинете у врача, заметив малыша любого возраста, просто таял, не в состоянии пройти равнодушно. Почти у каждого взрослого в кармане чудесным образом оказывалась конфетка, а то и горсть сладостей.
Насмотревшись на радость маленьких пациентов, я тоже стала таскать с собой в качестве утешения фрукты и пирожные, щедро поставляемые мне по приказу Тео. Детей здесь на самом деле обожали все. Странно, но приятно! Валентина Петровна казалась мне настоящим Айболитом.
Я, подражая ей, на разные голоса рассказывала сказки, собирая деток вокруг себя в маленькой комнатке с махонькими диванчиками, устроенной за кабинетом врача, давая передышку их измученным мамам. Случаи бывали разные, но даже сильно приболевший кроха после ночи крика на руках уставшей родительницы с удовольствием отвлекался в кругу таких же малышей.
Но маленьких пациентов было не очень много, и, закончив все свои дела, я возвращалась в пустую комнату. Все чаще появлялась мысль, что надо расспросить Тео о делах в моем городе и возвращаться. Надеюсь, там я никому из бандитов уже не нужна!
Как-то вечером в начале февраля я сидела на диване с ноутбуком на коленях, закончив намеченные на вечер дела и написав домой все письма. Сегодня звонила маме, чтобы она заплатила за меня по счетам, заодно и отметилась, что жива и здорова. За всеми делами поняла, что окончательно соскучилась по родителям и подругам.
Сейчас мне осталось только выключить свет и ложиться спать в полной тишине и одиночестве. Моего «делового» пса все еще не было. Да и не ждала я его, если явится, то куда позже. Одернув пижаму, выглядевшую как розовый спортивный костюм с цветной окантовкой, предложенную мне еще Валентиной Петровной, отложила ноутбук и направилась к выключателю, когда в дверь внезапно постучали. Я в недоумении, кто может быть так поздно, открыла.
– Добрый вечер! Можно? – устало спросил Тео. На этот раз даже без намека на алкоголь его лицо было серого цвета. Под глазами залегли темные круги. Щеки ввалились.
Я споткнулась на пороге и вцепилась в дверь, разглядывая утомленного мужчину. Спохватившись, суетливо предложила:
– Добрый! Входи, конечно! Чай, кофе будешь?
Он кивнул.
– У меня есть котлеты, поужинаешь?
– Отлично!
Это предложение вызвало проблеск оживления у когда-то энергичного «маньяка».
Я быстро сунула ужин в микроволновку, включила кнопку на чайнике и, повернувшись к гостю, спросила:
– Как дела? Что-то в последнее время вас с Кириллом совсем не видно.
– Да?! Я посылал его, чтобы он узнал, может, тебе что-то нужно, – удивился «маньяк», устало вытянув ноги.
В это время я вынула из малюсенького холодильника огурец, помидор, зелень, оливки и кусочек сыра и быстро превратила все это в подобие греческого салата.
– Нет, спасибо. Ничего не нужно. – Выложив все на тарелку, тихо прибавила: – Тео, мне необходимо с тобой поговорить!
– Да? И о чем же? – Судя по тону, ему мое намерение не понравилось.
Поставив на стол перед ним тарелку и нарезав батон, другого хлеба у меня не было, проигнорировала его недовольство и спросила:
– Сколько еще мне здесь находиться?
– Война только началась…
Как мне ни хотелось в подробностях расспросить, что за война, я не стала отступать от первоначального вопроса.
– У меня в городе тоже?
Он на миг запнулся, но потом нехотя ответил:
– Нет, все переместилось сюда…
– Значит, я могу уехать к себе?!
Тео даже отодвинул котлеты и положил вилку, пытаясь как можно основательнее ответить.
– Даша, а если враги захотят надавить на нас, они быстро о тебе вспомнят! Ты знаешь, на что они способны!
– Ну я же не могу жить здесь постоянно! – возмутилась я, спрятав руки за спину и позвоночником прижавшись к стене. Мое возмущение наткнулось на что-то непонятное с его стороны. Злость, растерянность? Не разгадала, а Тео вновь придвинул к себе тарелку и принялся за еду. Я молчала, он нервно ел. – Устал?
– Хочешь пожалеть? – Ехидный вопрос противным тоном: вот он Тео, здравствуй! Если бы не редкий оттенок серого в его лице, я бы психанула. Сейчас же, улыбнувшись, с насмешкой ответила:
