Меня зовут Зойла - Чики Фабрегат
– Вы можете подняться к нему, но он очень слаб. Не утомляйте его.
Его голос грубый, и это меня удивляет. До сих пор каждый эльф, которого я слышала, говорил так, что создавалось ощущение, будто в моей голове разлили миску тёплого масла. Герб взбирается по стволу дерева, Лиам следует за ним. Кина кладёт руку мне на спину, чтобы подтолкнуть к ним. Как только я делаю первый шаг, передо мной появляется эльфийка с морщинками вокруг глаз, и прежде чем я успеваю сказать хоть слово, она крепко обнимает меня, прижимая к своей груди.
– Моя маленькая девочка, – говорит она мне на ухо, – ты такая же, как твоя мама.
Все мои мышцы расслабляются, тело становится мягким, как будто я вот-вот засну, убаюканная колыбельной. После того, как я столько слышала об этом от других, теперь я чувствую себя как дома.
Я взбираюсь без усилий, как будто делала это всю жизнь. Платформа из сплетённых ветвей и листьев выглядит сверху гораздо больше. Это крыльцо, ведущее к дому, где, должно быть, умирает дедушка. Я не знаю, хочу ли я войти внутрь, чтобы встретиться с ним в таких обстоятельствах. Когда я подхожу к двери, Лиам уже внутри. Сверху видно, как на лесной поляне кипит жизнь. Эльфы двигаются медленно, улыбаются, не издают ни звука. Это всё равно что находиться среди тучи комаров и видеть, как что-то постоянно летает и движется вокруг.
Я чувствую боль в затылке, которая почти не даёт мне думать. Бабушка сказала, что я похожа на маму, на её дочь, так что ей должно быть виднее. Она обняла меня так крепко, что у меня перехватило дыхание, и я не ожидала такого от эльфийки, представительницы народа, проявляющего сдержанность во всём, что связано с чувствами и привязанностью. Ко мне едва ли кто-нибудь прикасался с тех пор, как я пришла, и столько любви сразу ошеломило меня.
Когда мы входим, мне требуется несколько секунд, чтобы глаза привыкли к отсутствию света. В бревенчатых стенах есть пара щелей, через которые проникают солнечные лучи, но они проходят через очень тонкую сетку травы, которая придаёт всему помещению зеленоватый оттенок. В гамаке лежит седовласый эльф. Лиам подходит к нему и берёт его за руку.
– Здравствуй, дедушка.
Бабушка подталкивает меня, как и Кина раньше. Все знают, что я должна делать и когда. Все, кроме меня.
– Это Зойла, моя сестра.
Бабушка не отходит от меня ни на шаг. Время от времени она проводит рукой по моей спине, как бы давая мне понять, что она рядом.
Главный эльф, который разрешил нам подняться, теперь стоит у изголовья гамака. Он вытирает старику лоб, смачивает ему губы. Он, должно быть, что-то вроде доктора.
«Целитель, малышка, мы называем его целителем».
Я не знаю, откуда раздался этот голос, но теперь дедушка улыбается, и все повернулись, чтобы посмотреть на меня. Я не понимаю, что происходит. Целитель подходит, берёт мои руки и поворачивает их ладонями вверх.
– Это не у неё, – говорит Герб, – метка у юноши.
Но целитель не отпускает меня. Его руки холодные, гораздо холоднее моих, но всё же кажется, что его прикосновения почти обжигают. Я пытаюсь выдержать его взгляд, но в итоге закрываю глаза. Я чувствую себя как в тот день, когда встретилась с Гербом и, с трудом закрыв перед ним дверь своего сознания, упала в обморок. Готова поклясться, что на самом деле я и сейчас в обмороке. Что та худенькая, тщедушная девочка в толстовке на три размера больше, стоящая у дедушкиной кровати, та девочка, на которую все смотрят, – это не я. Не знаю, откуда я смотрю на этот образ, не знаю, почему мой разум отделился от моего тела. Бабушка подходит ближе и пытается разнять нас с целителем. Её лицо ожесточилось, и теперь она похожа не на милую эльфийку, которую я только что встретила, а на пантеру, подобную той, что разодрала грудь моему деду. Я теряю собственный образ и открываю глаза. Я вернулась в своё тело. Целитель удалился, а дедушка теперь дышит спокойно, будто спит.
– Пойдём, дадим ему отдохнуть, – голос бабушки снова стал топлёным маслом.
Глава 21
Нельзя получить всё
Как только мы оказываемся на земле, Лиам отводит меня в сторону.
– Что там случилось, Зойла?
Я пожимаю плечами. Я озадачена, но больше упрёком в его голосе, чем тем, что произошло.
– Что ты пыталась сделать? – он почти выплюнул это.
– Пыталась, Лиам? Что ты имеешь в виду? Боже, этот ваш целитель меня не отпускал!
– Зойла, я не позволю тебе встать между нами.
Я разворачиваюсь и ухожу. Мой гнев берёт верх, я ускоряю шаг. Не хочу даже думать о том, что Лиам только что сказал. Я иду всё быстрее и быстрее и в какой-то момент пускаюсь бежать, как в тот день, когда убегала от них в лесу. Я не останавливаюсь, пока не перестаю чувствовать свои ноги, а когда это происходит, я уже слишком далеко. Я даже не знаю, смогу ли вернуться. Я прислоняюсь спиной к дереву и позволяю себе опуститься на землю. Я выпускаю гнев, боль и страх внутри себя и плачу, пока не погружаюсь в сон.
Меня будит Кина.
– Ты бегаешь всё быстрее и быстрее, скоро мне будет трудно тебя догнать. Слава богу, ты оставляешь хорошие следы.
– Что случилось в хижине, Кина?
– Нелегко найти общий язык с целителем. Он почти никогда не говорит. И появляется, только когда кто-то болен. А так пропадает целыми днями. Думаю, он не испытывает потребности взаимодействовать с остальными членами семьи.
– Понимаю его, – я пытаюсь улыбнуться и сделать вид, что это шутка, но сомневаюсь, что у меня получилось убедительно.
– Ты ведь не останешься?
Я испуганно смотрю по сторонам, но она успокаивает меня. Мы одни. Я уверена, что им стало комфортнее после моего ухода, и они не жаждут поскорее увидеть меня снова. За мной отправилась Кина, а не Лиам.
