Апокалипсис 1920 - Артем Рудик
– Я изменился.
– Ты совсем другое дело. Ты был представителем угнетённой группы проклятых, пусть и аристократических кровей. Скажи, наследник, пошёл бы ты супротив своей семьи, если бы те не пытались выжечь твой глаз спиртом?
– Думаю, что пошёл бы. Происхождение ничего не значит!
– Да ну? И много других Романовых пошло вместе с народом, а не против него?
– За всю историю?
– А хоть бы и за всю. Тираны-цари, тем более не связанные со своими людьми даже одной национальностью и не выгрызшие себе путь к власти самостоятельно, не могут сочувствовать людям. Такого никогда не было и не будет. Это иррационально. У них буквально нет ни одной причины, почему бы им стоило бы помогать своим холопам, а не держащим этих холопов в стальных кандалах дворянам.
– Ну, может Романовых таких и не было, но ведь сейчас много дворян на нашей стороне. Брусилов, например.
– Это после того, как его сына схватили деникинцы?
– Хорошо, а как насчёт товарищей Ленина и Дзержинского?
– Про них мне нечего едкого сказать.
– Вот то-то же.
– Но это дворян в целом не оправдывает. Единицы одумываются.
– Может и наш Матфей будет среди этих единиц?
– Ну, ты можешь попробовать его изменить, если времени не жалко. Но я бы его конечно расстрелял. Это многим быстрее. – койот пожал плечами.
Мы уже почти подошли к конторе. И даже прекрасно видели это высокое здание, экспроприированное у бывшего доходного дома. Как вдруг на четвёртом его этаже прогремел взрыв. Яркие потоки пламени вырвались изнутри, проломив стену и не оставалось никаких сомнений, что взрывная волна была столь сильной, что снесла не меньше половины всего этажа.
– Постой. – сказал Феликс, – А это разве не комната для допросов рванула?
Мы с ним переглянулись и догадались практически одновременно:
– Мария...
– Что ж, – произнёс я, – Видимо, у нас на одного свидетеля меньше. Вряд ли он смог увернуться от такого и его почти наверняка расщепило на атомы.
– А нам ведь тоже с ней придётся драться... – сказал мой товарищ.
– Да. Но во всём надо искать плюсы, верно?
– Какие могут быть плюсы в том, что нашу контору разнесли?
– Мы туда теперь не пойдём. Это хорошо, потому что у меня очень странное предчувствие, что за нами прямо сейчас следят.
– Синдикат? – Феликс помрачнел.
– Наверное... Возможно, проверяют тебя. Жаль я раньше об этом не подумал.
– Ну и куда мне теперь идти? В последнее время я спал как раз на работе.
– Ко мне домой, куда же ещё. Переночуешь сегодня у меня, а завтра отправишься на собеседование к преступникам. Заодно обсудим план, как мы попробуем расколоть их змеиный клубок...
Печать вторая – Феликс – Добро пожаловать в "Ад"
Утро началось с кофе, приготовленного мной в турке на плитке печки-буржуйки. Всего одна чашка крепкого чёрного кофе подарила мне то ощущение тепла и уюта, что я не испытывал уже несколько дней.
Всё дело в том, что Йозеф жил в поразительно скромной и холодной квартирке. Но на его маленькой, плохо освещённой кухне, держа в руках обжигающую стальную кружку, по-видимому, прихваченную моим напарником с фронта, возникало ощущение, что места на Земле лучше и нет. Особенно учитывая то. что в ближайшее время мне скорее всего предстояло жить в крайне неприятных условиях бандитского притона или где там этот Синдикат собирается?
Хозяин дома проснулся позже меня. Он вошёл в кухню, пробубнив пожелание доброго утра и тут же плюхнувшись напротив меня за шатким покоцанным столиком. Я поставил ему другую чашку и также налил кофе. Приложившись к напитку, он практически разлёгся на спинке старенького стула и выглядел теперь так разбито, будто бы это ему предстояла операция под прикрытием, а не мне.
– Что с тобой такое? – спросил я.
– Ничего. – он тяжко выдохнул, а затем попытался неуклюже выпрямиться – Теперь ничего.
– Я, к слову, вчера как-то не приметил, но у тебя в спальне стоит футляр с орденом Святого Георгия.
– Да, я во время прорыва в Галиции получил, вместе с наградным оружием.
– Не знал, что ты воевал под началом Брусилова.
– Ха! Ещё бы. О таком нынче лучше не распространяться.
– Кто осудит тебя за награду, говорящую о храбрости?
– Храбрости? – койот покачал головой, – Нет никакой храбрости в том, что я сделал. Не потому, что я боюсь запачкать руки, нет. Просто подчиниться царским офицерам и именно по их указке рваться крушить австрияк, кажется мне безумной глупостью, которую я почему-то совершил. Во мне никогда не было уважения к ним, как и любви к царской армии в целом.
– Тогда на кой чёрт ты туда вообще пошёл?
– Потому что долг звал меня преследовать чёртова Морозова, добровольно записавшегося в кавалергардский полк. И я повиновался своему долгу.
– А затем, по инерции, повиновался приказам.
– Если бы я сразу начал всё саботировать, то быстро схлопотал пулю от своих же. Тогда, знаешь, о возможности новой революции ещё не думали. Жаль только, что я слишком увлёкся этой игрой в хорошего солдата и так и не пришиб эту тварь. Вообще мне возможности и не попадалось, но я всё равно себя виню.
– И ты всё ещё горишь местью?
– Ещё
