Ленинград' 84 - Ал Коруд
— Баклан несчастный, сколько раз я тебе говорил, что такие вещи можно брать только после консультации с Моисеевичем! Ты, козлина, мне все убытки покроешь!
— Да меня самого кинули, Глеб Алексеевич.
«Баклан» тихо обтекал, подсчитывая в уме будущие убытки. В комиссионные магазины точно шли не за зарплатой. Кто помнит фильм «Берегись автомобиля», тот меня поймет. В народе считалось, что если ты смог устроиться на такое сладкое место, то жизнь удалась! Попасть туда было сложнее, чем в моем будущем в Роснефть или Газпром.
Вот такое кривое зеркало советской действительности.
Глава 12
Деловой разговор
Внезапно рядом раздался негромкий голос Глеба:
— Пацан, разговор есть.
Ну, есть так есть. Мне и самому любопытно. Мы прошли вдвоем в подсобку. Отделы в Апрашке небольшие, потому подсобные еще меньше. У резного столика сидел мужчина лет пятидесяти с темными глазами навыкате. Национальность его определялась сразу. Интересно, почему среди них так много ювелиров?
— Вот этот, Моисеич, вычислил подделку на раз Глаз у него алмаз.
Моисеевич кивнул в сторону табурета:
— Садись, кофе попьем. Как звать тебя, дорогой?
— Иванушка.
Дядька чуть не поперхнулся от представленного имени, жестом отослав Глеба назад. Затем налил мне кофе из турки и пододвинул явно восточные сладости.
— Скажи мне Иванушка, откуда у тебя глаз такой шустрый? И что тебе в моем отделе было нужно?
Голос вроде вкрадчивый, но скребет по душе не хуже наждака. Внезапно в голову приходит мысль задать вопрос самому.
— Моисеич, вы случайно ничего о Музее Города не слышали?
В этот раз ювелир чашку с кофе все-таки уронил. Но надо отдать должное, пришел в себя быстро.
— Давно я это название не слышал. Ты откуда, паря?
— С Севера, — коротко ответил я.
Моисеич горестно глянул на разбитый фарфор, но промолчал. Я же с превеликим удовольствием пил кофе и закусывал сладостями.
Наконец, молчание прервалось.
— Мне все равно, откуда ты и что у нас делаешь. С разными люд… — здесь ювелир запнулся, бросив на меня острый взгляд, — сущностями приходилось иметь дело. Скажи, ты ничего интересного больше в магазине не заметил?
Занятный у него переход от мира мистического к делам нашим грешным. Хотя что он обо мне знает? Лишь про дар. Проверить хочет? Ладно, я не жадный. Место больно знаковое. И мост неподалеку и то клятое подземелье. И вся эта бодяга неспроста.
— Монетки две больно странные. Красным отливают.
Честно сказать, представления не имею, что это означает. Моисеича же внезапно проняло. Чуть не подскочил с места:
— Шлемазлы! Паленое подсунули!
Его негодование притупило лишь мое присутствие и ехидный взгляд. И на старуху бывает проруха.
— Надули, Моисеич?
— А ты не задавайся, Иванушка! Тоже мне фрукт с Севера! Если у тебя дар от предков достался, то ты делиться им обязан!
«О как! Ничего в мире не меняется».
— За долю малую?
Все-таки как разговор о деньгах эту нацию успокаивает. Имел я дело с товарищами евреями в девяностых. Ухо надо держать востро, но люди предельно деловые. Этого не отнимешь. Честнее восточных абреков точно. Таки вросли в цивилизацию и приняли правила игры. А для восточных братков ты в первую очередь гяур и неверный. ЧУЖАК, одним словом. Если почуют за собой силу, то отберут у тебя все. Лучший аргумент на Востоке — острый ятаган. Вспомните знаменитый фильм «Белое солнце пустыни». Чем все закончилось у товарища Сухова? Перестрелял всех абреков и аллес.
— Иван, давай договоримся так. Сейчас покажешь нам эти монеты. Потом заходи сюда два раза в неделю. Допустим, — Моисеич задумался, — в понедельник и четверг. Твоя задача — осмотреть золотишко и получать за эту вторую стипендию.
В его словах осталась некоторая недоговоренность. Студент бы пропустил, но не человек, три десятка лет крутившийся в бизнесе.
— Две стипендии. А то как-то несерьезно. Сколько я вам сегодня денег спас?
Ювелир засопел, но хлопнул ладонями по коленям.
— Договорились.
— Заходить в какое время?
— Да, когда тебе удобней. В рабочие часы. Расписание на дверях. Тут или я или Глеб всегда есть.
Я подумал и задал вопрос:
— Частенько такое гнилье подкидывают?
Как ни странно, но Моисеич охотно ответил. Видимо, уже принял меня в «рабочий штат».
— Да почти каждый день. Жулья нынче развелось… Совсем совести у людей не осталось.
Про совесть я благоразумно промолчал. У торгаша её по определению нет. Хочешь оставить, не иди в торговлю.
— Жулики приносят?
— Да разные! — махнул рукой ювелир, потом опомнился. — Да ты что! С криминалом ни-ни! Мы уголовный кодекс чтим. Тут другое. Золото оно ведь особый металл. И свою память имеет. Ну, не мне тебе рассказывать.
— А что по моей просьбе. Музей?
Моисеич задумался:
— Не помогу. Слышал звон, но не знаю, где он. И не проси, свое дороже. Но за сегодня спасибо будет. Что хочешь?
Мой ответ его изрядно удивил. Каким-то шестым чувством я понял, что необходимо сейчас просить не за себя.
— Сапоги нужны зимние женские. Не себе, сеструхе обещал. Сам понимаешь, импорт.
— Нормально все, Ваня. Семье помогать следует. На том земля и держится. Сейчас Глеб тебя проводит.
Было заметно, что у Глеба ко мне масса имеется вопросов. Но он благоразумно помалкивал. Или сфера, которой я невольно коснулся, под запретом. Или продаван просто привык не лезть, куда не просят. Умный мальчик. Так что сойдемся! Такими знакомствами никогда манкировать не надобно.
