Чернобуров: Новая жизнь - Александр Майерс
— Когда ты только стал таким красноречивым? — рассмеялась мама. — Если честно, я была бы очень рада! Людмила, как ты смотришь? Для детей мы организуем отдельные развлечения, а для юношей и девушек твоего возраста можем устроить танцы в каминном зале.
— Будет здорово, наверное, — Люда почему-то покраснела.
— Обещаю, что не буду пугать твоих ухажеров, — с серьезным видом сказал я, а потом позволил себе ухмылку. — Если только чуть-чуть.
— Ну Гоша-а! Мам, скажи ему!
Я допил чай и оставил своих женщин обсуждать детали будущего приема. Мама действительно очень воодушевилась, а Люда, хоть и делала сначала вид, что ей все равно, тоже стала предлагать идеи.
— Тук-тук, — я открыл дверь и только затем постучал навершием трости по косяку.
— Ваше сиятельство! — Алла отбросила бумаги и подскочила, увидев меня.
На этот раз у нее не получилось сохранить деловой вид — глаза засияли, улыбка растянулась до ушей. Даже прядка волос выбилась из строгой прически, будто живая.
— Ваше сиятельство… — девушка посмотрела, нет ли за моей спиной кого. — Вы не могли бы закрыть дверь?
Я молча шагнул в комнату и сделал, как она попросила. Не заметил, как Аллочка оказалась рядом, прижалась всем телом и горячо поцеловала. Верткий язычок забрался ко мне в рот, а ноготки впились в шею сзади.
— Сколько страсти, — выдохнул я, не сразу отрываясь от сладких губ. — Соскучилась?
— Да…
— Всего день прошел, — хмыкнул я.
— Я так боялась за тебя! — прошептала Алла, целуя меня в шею. — Ты не хочешь… закрыть дверь на замок?
Игривые пальчики пробежали по моему бедру и нащупали затвердевшую плоть. Я был готов с того момента, как Аллочка оказалась рядом. Юное тело очень резко реагировало на женские ласки.
— Нет, — ответил я, хотя для этого пришлось немного пересилить себя.
— Ваше сиятельство… Ой, ну пожалуйста… — томно шептала Алла. Ее дыхание обжигало кожу. — Мы быстро…
— Не хочу быстро, — я убрал ее руку от своего достоинства. — У меня еще есть дела, прелестная, но вечером я желаю встретиться с тобой в гостинице. Чтобы все было долго и громко.
— О-о… Раз так, я готова потерпеть, — девушка чмокнула меня в губы. — Но учтите, граф, я буду очень, очень голодна.
— Надеюсь, что мы оба сможем насытиться.
Аллочка поправила прическу и вернулась на рабочее место, нацепив маску холодной и недоступной юристки. Я поручил ей несколько дел, связанных с «Чернобурским лесом», а также велел изучить статьи в газетах и тем, кто наиболее резко высказался о нашем роде, направить официальное письмо с требованием опровержения.
— А если откажутся — подавай на них в суд, — закончил я.
— Позвольте узнать, зачем это все? Пусть пишут что хотят…
— Ни в коем случае. Мы должны следить за репутацией и общественным образом рода. В идеале — формировать его самостоятельно, но это не всегда возможно. Слишком много изданий развелось, не говоря уже о Сети, — я задумчиво посмотрел в окно.
— А что Сеть? Там все просто. Есть так называемые новостные ресурсы, где любой может разместить статью.
— Ты разбираешься?
— Я только читала о том, как это делается. У меня ведь даже нет мобилета, господин, — кротко улыбнулась Аллочка.
— Ладно. Вечером, после нашего свидания, расскажешь мне подробнее. А пока займись тем, что я поручил.
— Хорошо, ваше сиятельство, — кивнула Алла. — Все сделаю.
— Мобилет я тебе куплю. До вечера, прекрасная.
— А-а, я… — растерялась девушка. — Спасибо, граф. С нетерпением жду вечера…
Я вышел из кабинета и не успел далеко отойти, как откуда-то из-за угла появилась Ульяна:
— Ваше сиятельство! Здравствуйте! — она поклонилась, переводя дыхание. — По всему дому вас ищу!
— Зачем же? — я приподнял бровь, разглядывая служанку.
Было заметно, что Ульяша прихорошилась. Реснички накрасила, приоделась. У наших служанок не было строгой формы, но определенные правила соблюдались. Надев короткое платье и сетчатые гольфы, Ульяна балансировала на грани нарушения этих правил. Если б не фартук и метелка для пыли в руке, можно было бы решить, что она нарядилась на праздник.
— Ну, просто, поздороваться… — несмело улыбнулась служанка. — Я навела порядок в гостевой спальне на втором этаже. Там есть такое большое кожаное кресло, я его как следует вымыла… Хотите взглянуть?
— Прекрасно выглядишь, Ульяна, — оценил я ее вид. — Но сегодня у меня нет времени.
— Ну… может быть… я приду вечером, чтобы помочь вам перед сном?
— Вечером я уеду. Но буду рад, если ты оденешься так же завтра.
Поникшая было служанка просияла и поклонилась:
— Хорошо, господин. Как прикажете.
— Тогда до завтра.
Эх, красавицы… Меня вполне хватает на обеих, на Аллу и Ульяну, но иногда приходится лавировать между ними. Впрочем, такие проблемы меня только радуют. В отличие от большинства других.
Я направился в кабинет. По дороге поступил звонок от Константина — он сказал, что договорился с журналистом и велел отправить за ним карету. В течение часа он должен был приехать в поместье.
Я дождался его в кабинете. Когда журналист зашел, то сразу мне не понравился: невысокий и тощий, похожий почему-то на хорька или подобного зверя. Его маленькие хитрые глазки стреляли по сторонам в поисках чего-нибудь интересного. Этот человек был охотником, а сенсации — его желанной добычей.
— Ваше сиятельство! Спасибо, что пригласили. Максим Кириллович Ласкин, — отрекомендовался тот и резко поклонился.
— Присаживайтесь, — я указал на стул и сложил руки перед собой. — Ласкин, да? У вас есть тотем?
— Ласка следит за моей семьей уже четыре поколения, ваше сиятельство, — уселся журналист. Говорил он быстро, почти тараторил.
— Необычно для простолюдина.
— Вообще, мой прадед был бароном. Но титул, увы, достался другой семейной ветви. Я не считаюсь дворянином, но к роду принадлежу. Ах, эти родственные хитросплетения! — улыбнулся Максим, вытащил из внутреннего кармана блокнот и авторучку. — Но давайте не обо мне, а о вас. Что послужило причиной резни в поместье Боровина?
— Резни? Слишком громкое слово, вам не кажется?
— Не кажется, — дерзко улыбнулся Ласкин, делая пометки в блокноте. — Подходящее словцо. Правда ли, что барон Боровин пытался изнасиловать вашу сестру? Поэтому вы поступили столь жестоко и велели своим солдатам надругаться над его женой?
— Что за бред вы несете? — нахмурился я. — Баронесса погибла под обстрелом, о чем я очень сожалею. Никакого надругательства не было. К моей сестре Боровин также не притрагивался. Не вздумайте очернить его память подобной ложью.
— Беспокоитесь о светлой памяти поверженного? — усмехнулся журналист. — Как необычно. Зачем же тогда вы велели сровнять с землей его поместье и убить всех жителей?
— Я не отдавал такого приказа. Уважаемый Ласкин, хватит задавать провокационные вопросы, не имеющие отношения к правде.
— Вы боитесь отвечать? Что вы скрываете, граф? Возможно, причиной мести барону Боровину послужила его связь с вашей матерью? А что насчет гибели вашего отца? Это как-то связано? — Максим выдавал вопросы один за другим, явно пытаясь вывести меня из себя.
— Я рассчитывал, что ко мне пришлют профессионала, — скривился я.
— Я правильно понимаю, что вы отказываетесь озвучить причину бойни в поместье Боровина? — Ласкин обвиняюще ткнул в мою сторону ручкой.
— Нет. Если вы закроете рот и послушаете, я вам все расскажу.
— Погодите, я хочу понять…
— Молчать, — приказал я. — Сейчас я расскажу свою версию событий, а вы не будете меня перебивать и все запишите. Потом — зададите уточняющие вопросы. Затем я просмотрю ваши заметки, а когда статья будет готова, то перед публикацией вы покажете материал моему помощнику. Все понятно?
— Со всем уважением, не учите меня работать, ваше сиятельство, — широко улыбнулся журналист. — Итак, что послужило причиной бойни?
Я вздохнул. От этого Ласкина у меня разболелась голова, впервые в новой жизни.
— Хорошо. Записывайте…
Я еще раз пересказал историю противостояния с Боровиным, начиная с «Красноярского извоза» и заканчивая прошедшей ночью. Ласкин всю дорогу пытался меня спровоцировать, задавал тонны гадких вопросов, намереваясь выдавить побольше грязи и крови из этой истории. Когда мы закончили, я чувствовал себя выжатым досуха.
— Учтите, что я не позволю опубликовать статью, которая запачкает репутацию семьи Чернобуровых, — сказал я.
— Мы же не работаем на вас, граф, — сказал Максим, убирая исписанный блокнот в карман. — У нас свободная газета! Конечно, вам пришлют материал на визирование, но запретить публикацию вы не в силах.
— Хорошо подумайте, прежде чем публиковать что-нибудь
