Шаг вперед, два шага назад. Часть 1. Чудовище - Маруся Хмельная
Потом я вообще представила чудовище на раскопках. Вот когда он в это ввязался, он представлял себе последствия? Как бы спросить его об этом, не нарываясь? Впрочем, если он научный руководитель, вряд ли самому есть надобность морозить свой нос в экспедиции. Имеет право только указания давать и заниматься одной научной работой. И что он в ней напишет? Я опять чуть не рассмеялась, представив его доклад.
Даже интересно, как он выпутается из этой истории? Снова сменит внешность? Интересно, существует ли всё-таки реальный Алекс Боровский? А если да, то что с ним сейчас и где он?
Закончив, но не дождавшись от меня какой-либо реакции, Стас снова перешёл к нашим отношениям. Он предложил мне ещё выпить, заболтал, потом ещё бокал и ещё. А потом предложил поехать к нему.
Но тут позвонила Нина и спросила, где я. Ей срочно нужна была информация по какому-то объекту недвижимости. Я очнулась от чар Стаса, которым начала поддаваться, протрезвела и сказала, что мне пора домой. У Стаса было такое перекошенное лицо при звонке Нины, что я поняла, за что он её не любит. В данном случае, она позвонила не вовремя для него и очень вовремя для меня. Надо будет ей занести тортик на днях.
Стас проводил меня на такси до дома и поцеловал на прощание. На поцелуй я ответила, но он увлёкся дальше, и мне пришлось напомнить ему, что мы расстались. Он не желал слушать, и мне пришлось просто позорно сбежать.
А ведь я ещё дала слово пойти с ним к Боровскому в качестве его девушки. Как бы это не дало ему ненужной надежды. А что будет, если узнает Нина! Я даже зажмурилась, представив её реакцию. Страшно!
И хотя догадки Стаса в отношении Боровского ничего не стоили, хотя может и были логичны с его стороны, забирать своё слово я не решилась. Когда понадобится помощь от него, если не сдержать слова сейчас, можно и не получить её потом. В конце концов, ничего страшного не случится, если схожу, там будет полно народу, полно знакомых, и нам со Стасом будет не до друг друга.
Глава 16
Дома спали только папа, да его брат, Пётр. Его жена Евгения и сестра моей мамы Светлана хлопотали на кухне. Вокруг них вертелась дочь тёти Светы, моя двоюродная пятнадцатилетняя сестра Варя, а сын тёти Жени и дяди Пети, мой двадцатидвухлетний брат Шурка щёлкал пультом в гостиной, одновременно служившей его спальней по ночам.
– О, смотрите-ка кто явился не запылился, – вскочил с места Шурик и присоединился ко всем встречающим меня на пороге. – Щёки-то горят как маков цвет, сразу видно чем свидание закончилось. А мы уже не знали, явишься ты домой или нет.
Запустив в братца курткой, которую только сняла, я обратилась к женскому полу:
– А чего не спим-то? – поразилась я.
Тётки переглянулись, замялись.
– Решили вот пирожков напечь, хочешь? – тётя Света засуетилась около меня, схватив мою обувь, и пошла её мыть в ванную.
– Второй час ночи! Ага, самое время! И печь и кушать!
Я вздохнула аромат свежеиспеченных пирожков с яблоками. Он сбивал ещё на подходе к квартире. Мы прошли на кухню. Варька махнула на Шурика, и тот, схватив пирожок с противня, смылся снова к телевизору.
– А ты чего не спишь? – спросила строго я Варю.
– Ага, все не спят, а я буду, – она возмущённо подпёрла руки в боки. – Я тоже хочу послушать про твоё свидание. Так вы со Стасом снова вместе?
И на меня уставились три пары любопытных глаз. Сдерживая смех, я протянула:
– Та-а-ак, это что ещё за женсовет?!
Тётки молчали, но сдавать позиции не собирались. Варя же озвучила за всех:
– Не томи уже, рассказывай! Вы помирились? – Варя смотрела строго. – Или нет? – надежда в голосе сменилась разочарованием. Лица тёток выражали ту же эмоцию.
– Нет, я и не собиралась.
Варя опустила руки, плечи, повесила голову, всем видом выражая своё отношение к моему поведению, схватила пирожок и вынесла вердикт перед уходом из кухни:
– Ну и дура!
Придав лицу гневный вид, я обернулась, но она уже ушла, оставив меня с тётями. Те сразу засуетились, стали накрывать на стол.
– Есть хочешь? – участливо спросила тётя Женя, пряча глаза.
– Я из ресторана! – напомнила я.
Но почувствовала себя неловко, словно в чём-то виновата. Живя в большой семье, не избежать излишней опеки и участия в своей жизни. Даже когда этого не хочется. Меня очень трогала забота близких, я её ценила и была благодарна судьбе за это. Я их всех сама любила до безумия. Но вот в такие моменты как сейчас меня не покидало ощущение нелепости происходящего.
Как-то хотелось оставить свою личную жизнь при себе, а не обсуждать её всем миром. Но, к сожалению, выбирать не приходилось. Всё шло в комплекте. И хотя мне очень хотелось иной раз сказать что-то резкое или попросить не совать нос в мои дела, я каждый раз себя сдерживала. Вспоминая, как много любви и заботы они мне дали, сколько нервов потратили, бессонных ночей провели у моей постели, сколько слёз пролили. Ведь воспитывать меня пришлось им.
Мама моя умерла, когда мне было восемь лет. И ухаживать пришлось не только за мной. Мой отец, безумно любивший маму, и до несчастья слыл чудаковатым человеком, большим ребёнком. А после её ухода, он полностью ушёл в какой-то параллельный мир. Его старались лишний раз не беспокоить, потому что возвращение в реальность приносило ему столько боли, что смотреть на это было невозможно.
Со стороны это был рассеянный человек, занятый своими делами, витавший где-то в облаках. Иногда возвращавшийся на землю. В редкие минуты он проявлял ко мне интерес, а потом снова уходил в себя. Я не была уверена, что он меня слышит и видит, когда я к нему обращалась. Самое странное, что на работе это не сказывалось. Он был художником-иллюстратором, вполне успешным – заказов
