Как стать злодеем в Габене - Владимир Торин
Он кряхтел и морщился, из горла лез сухой кашель.
Представление имело определенный успех, но это была лишь первая постановка из тех, что он запланировал. На очереди – Скверный сквер, где располагалась одна из самых больших ярмарок в Тремпл-Толл. А после него – Пыльная площадь, Поваренная, Чемоданная и Неми-Дрё.
Если все пройдет как надо, то денег хватит, чтобы незадолго перед полуночью дать представление в самом пассаже Грюммлера – кукловод знал, что его туда пустят только в том случае, если он преподнесет парочку подарков господину смотрителю пассажа и тамошнему полицейскому.
Мистер Шапиро прикинул в уме, сколько он выручил с прошлого представления, и улыбнулся – сейчас он доберется до сквера и купит сочную, дымящуюся сосиску и большую кружку клюквенного грога. От мысли об обеде на душе потеплело.
– И не забыть попробовать имбирный пряник… – пробормотал он себе под нос. – Они выглядят очень вкусными…
– Они и на вкус очень… вкусные, – раздался скрежещущий голос за спиной, и мистер Шапиро обернулся.
В нескольких шагах от него стоял высокий господин в двууголке и носатой маске. На поводке он держал… – мистер Шапиро сперва не поверил своим глазам! – блоху в вязаном костюмчике.
– Вот только вы не попробуете имбирный пряник, Шапиро, – добавил человек в маске.
– Мы знакомы? – испуганно спросил мистер Шапиро.
– Я знаком… – сказал человек в маске, – с вашим кошмарным представлением, которое вы осмелились показать на площади Семи Марок.
– Кошмарным?
– Вы все безнадежно испортили, Шапиро. Вам должно быть очень стыдно.
– Что? Но почему?! Зрителям понравилось…
– Зритель глуп. Он слеп и глух. Но я нет. Вы нанесли мне глубокую рану своей бездарностью. То, как вы изобразили «Мешок Крампуса», – это худшее кукольное представление, которое я видел за последний год.
– Я сожалею. Мне очень жаль, что вам не понравилось…
– Сожалениями не отделаетесь, Шапиро.
Усатый кукловод развернулся, намереваясь уйти, но дорогу ему преградили двое. Люди в черных пальто и котелках, скрывающие лица под шарфами и защитными очками с темными стеклами, возникли словно из-под земли. И как они так бесшумно подкрались?!
– Дайте пройти!
– Никуда вы не пойдете, – сказал человек в маске, и тут один из черных господ ударил Шапиро. Неожиданно и резко. Прямо в живот.
Мистер Шапиро согнулся пополам, и на него обрушился настоящий град ударов. Один сломал ему нос, другой – разбил губу.
Кукловод рухнул в снег, но жестокое избиение не прекратилось. Он пытался ползти, но цепкие руки в черных перчатках схватили его за шиворот.
– Пощадите… – хрипел мистер Шапиро. – Я ничего не сделал…
Очередной удар в лицо оборвал его мольбы. На снег брызнула кровь.
– Конец первого действия! – провозгласил наблюдавший за избиением человек в маске. – Начинается второе действие, которое называется: «Бездарные поделки»!
Облаченные в черное господа оставили корчащегося на земле Шапиро и взялись за его сундук. Они быстро и умело разломали балаганчик, принялись ломать его маленьких деревянных жителей.
– Нет… только не куклы… Не трогайте моих детей!
Но люди в черном не знали жалости. Одна за другой разломанные и искореженные куколки падали в снег. Слезы смешались с кровью. Шапиро полз по земле к своим уничтожаемым артистам…
– Постойте! – велел вдруг человек в маске, подойдя к месту кукольного убийства. Он протянул руку, и один из его пособников передал ему марионетку, с которой уже собирался разделаться. Это был Человек-в-красном.
– Он мне нравится, – сказал человек в маске, засунув куклу в карман пальто. – Заберу его с собой. Заканчивайте, мистер Паппи.
Один из пособников кивнул. В его руках появился коробок спичек.
– Умоляю… не надо…
Спичка чиркнула, и обломки балагана вместе с деревянными трупиками загорелись. Огонь пополз по разорванным задникам, краска на них трескалась и пузырилась. Одежонки марионеток горели, как старые газеты…
Человек в маске навис над Шапиро. Его блоха приблизилась вплотную к окровавленному лицу избитого кукловода и распахнула пасть, полную длинных игольчатых зубов; между ними натянулись тонкие нити слюны…
– Пощадите…
– Вы не из этих мест, Шапиро, – сказал человек в маске; в черных прорезях для глаз не было и намека на, собственно, глаза. – Вы приехали сюда со своим ящиком из какой-то глуши и не знаете, что здесь уже в самом разгаре другая пьеса. Ваша глупая постановка – не чета этой пьесе. Здесь идет сложная игра, до которой вы бы никогда не додумались, которую вы ни за что не смогли бы провернуть. Эта пьеса состоит из множества других пьес. Это как заглянуть за двойное дно и обнаружить там третье. Мои нити протянулись над всем Тремпл-Толл, и мои куклы живут и умирают по-настоящему. Я не потерплю, чтобы кто-то, вроде вас, заявлялся сюда и мешал моей игре. Вы ничего не знаете о настоящем искусстве кукловода. Вы – жалкий ремесленник, Шапиро, который думает, что, раз он научился кое-как дергать своих болванчиков за ниточки, то он познал марионеточное мастерство.
– Я… не понимаю… Я просто давал кукольное представление…
Носатая маска склонилась в согласии.
– Верно. Ничего не понимаете. Потому что вы и сами – просто кукла, и не более. Оглянитесь кругом, Шапиро: город, который вы видите, – это мой сундук, и вы в него угодили, вы дали обвязать себя нитями и, колченого спотыкаясь, вышли на сцену.
– Прошу вас… Пощадите… ради праздника…
Пасть блохи замерла возле глаз Шапиро.
Человек в маске застыл. Казалось, он о чем-то раздумывает.
Его размышления прервал звон.
Рука в перчатке полезла в карман пальто и извлекла оттуда часы.
– Моего внимания требуют мои собственные куклы. Вам очень повезло, Шапиро, что сегодня Новый год. Иначе я позволил бы моей дорогой Карине пообедать вами. Убирайтесь из Тремпл-Толл. Сегодня же. Сейчас же. Если я узнаю, что вы решили остаться, несмотря на мое милое предупреждение, вы очень пожалеете.
Он повернулся к своим молчаливым пособникам.
– Мистер Паппи, верните Карину домой. – Он передал человеку в черном котелке поводок, и блоха недовольно заворчала. – Меня ждет встреча.
Сказав это, он склонился к распростертому на снегу мистеру Шапиро, оценивающе оглядел
