Петербургские истории - Валерия Сергеевна Праздникова
— Все хорошо, Галя?
— Да, можно убирать.
— Отлично, — тетка кивнула нам и ушла.
Галина начала готовить чай, а бабушка достала из сумки еще один пирог, побольше. Вторая тетка что-то прилежно вписывала в толстый журнал, сверяясь со стопкой небольших карточек. Понаблюдав за ней, я уселась на один из стульев и начала разглядывать старый календарь с тем же Михайловским замком на обложке. Календарь был за позапрошлый год.
Попив чаю (бабушка прозорливо оставила остатки пирога хозяйкам), мы вернулись домой. С утра будет урок кулинарной школы, а после обеда меня ждут Писецкие. Интересно, как мы должны искать внучку фрейлины?
— Ты наверх? — ба отставила тележку в угол возле вешалки.
— Нет, после обеда. Сейчас будет кулинарная школа. Покушаем?
— Знаешь, не хочется. Давай, ты пока к уроку готовься, а я кое-куда позвоню. Пусть и суббота, но дежурные в архивах должны быть.
— В коридоре? А вдруг там Варфоломеевна снова ошивается? Дима говорил, она все равно у нас подслушивает, хотя в последний раз я ей серьезно кастрюлей по голове отоварила.
— Ничего, я же не запрос буду делать, а попрошу мне на кафедру бланки прислать. Там-то нет никакой Аннушки.
— А, ну тогда ладно.
* * *
А когда мы с ребятами осваивали борщ и тушеное мясо, за окнами раздались громкие резкие хлопки. Несколько в подряд, еще через несколько секунд. Мы переглянулись.
— Стрельба? — Валера прислушался и подошел к окну, — странно.
Я пожала плечами:
— Даже если так, нас это не касается. Мальчики, не отвлекаемся и продолжаем. Дима, в каком порядке обжарку делаем?
Урок пошел своим чередом. Дима довел поджарку до кондиции, заправил борщ, Валера закончил готовить подливу и соединил ее с мясом.
В коридоре хлопнула дверь, кто-то протопал, и в кухню ворвалась Варфоломеевна: глаза горят, волосы дыбом, юбка набекрень. Мы оглянулись.
— Там!!! Там!!! — баба ткнула пальцем на выход, — Там!!
— Ну, что там? — я даже не подумала вставать с табуретки, где чистила картошку.
— Там!.. — Анна перевела дух и плюхнулась на вторую, — там какие-то бандюки устроили в Пушкарском войнушку!!! — выдохнула она, еще раз передохнула и продолжила, — две машины с одной стороны, три с другой, стрельба, дым, грохот!! Менты туда помчались, аж с мигалками! Сирены, вопли!.. Кажется, кого-то убили, «Скорая» поехала.
— А ты там с какого боку? Патроны подносила?
Я хихикнула: кажется, Дима окончательно освоился в квартире, раз наравне со старожилами над Аннушкой ехидничать принялся.
— Я с бакалеи шла, там крупу дешевую привезли. Так пришлось в обход идти, на всякий случай.
— И что, просто прошла мимо?
— Ну, — соседка помялась, — я там Ивановну с Пушкарской встретила, она обещала разузнать и мне позже рассказать.
— Понятненько. — Я отвернулась и занялась учениками.
Варфоломеевна поднялась и ушла, наверно, звонить той самой Ивановне. Мне лично было фиолетово до всяких там бандитских разборок, но все же… все же… интуиция шептала, что это важно. Ладно, посмотрим. Аннушка — не тот человек, чтобы держать язык за зубами, так что все узнаю в свой срок.
Так и случилось.
Мы с бабушкой (в этот раз ба изъявила желание помочь мне с готовкой) заканчивали готовить обед, когда дверь снова хлопнула, и Аннушка во всей красе с порога затараторила:
— Банду Сивого полным составом на кладбище повезли!
— Ну, вот будто мы в курсе, что за Сивый и каким он тут боком, — ба сосредоточенно перебирала гречку.
— Так это местные быки наши, кто всю округу крышуют!
— Мне до Юпитера, Сивый, Рыжий или Плешивый. Я ларьков не держу.
— Ой, это да, Юдифь Георгиевна, вам это все равно, — соседка покивала и присела в сторонке, — а вот лавочники наверняка сегодня попойку устроят с фейерверками, на радостях.
— А что? — я дожаривала котлеты, так что мне было почти до звезды, но…
— Так вы не в курсе?! Это же был зверь, а не человек! Его даже свои, матерые боялись!
— Был, да весь вышел, — я перевернула последнюю котлетку, прикрутила огонь и закрыла крышку.
— На каждого зверя найдется свой охотник, — философски отозвалась ба, — как бы торгашам не взвыть от нового сборщика.
— Думаете?
— Свято место пусто не бывает, — ба ссыпала гречу, — Криста, все не влезло, что с этим делать?
— В самый раз, — я заглянула в банку, — а это мы на ужин сварим, как раз будет на пару дней.
Мы пообедали, и я отправилась наверх. Алевтина Платоновна, против обыкновения, не сидела в кресле с вязанием, а стояла у окна и что-то там высматривала.
— Кристиночка, что там за грохот был? — она отвернулась и направилась к дивану, жестом предлагая мне сесть.
— О, не беспокойтесь!.. Просто неподалеку были бандитские разборки, но уже все закончилось.
— Какие разборки? — в комнату вошел Савелий Прохорович с газетой наперевес.
— Аннушка рассказывала, что две банды устроили в Пушкарском настоящую войну, с баррикадами и перестрелкой. Она мимо шла, а потом местную знакомую расспросила. Вы же знаете Варфоломеевну, она без сенсаций жить не может.
— Это да… — старики покивали, — так что там?
— Она сказала, что банду какого-то Сивого полным составом на тот свет отправили, — я пожала плечами и поднялась, — Алевтина Платоновна, как ваше самочувствие? Будем сегодня снова овощное пюре делать, или у вас уже послабление диеты?
— А?.. — Кажется, мои старички так задумались, что совершенно забыли, зачем я к ним прихожу: они замерли, глядя друг на друга с ясно различимым удивлением… и восторгом?!.
Я выждала минуту, прокашлялась. Помогло. Савелий Прохорович опомнился и спохватился:
— Да, конечно! Алечке уже можно нормально кушать, так что я все купил для борща!
Тут и Алевтина перевела дух и тоже вставила свои три копейки:
— И картошечку жареную тоже! С салом!!
— Хорошо, хорошо, — я улыбнулась и занялась делом.
* * *
Прошла неделя. Бабушка послала запрос в центральный архив по поводу Цехельмана и Зиминых-Шубиных, а я занялась древнегреческим языком. Конечно, интереснее заняться коптским, или вообще, шумерским, но бабушка отсоветовала: древние греки тоже были теми еще затейниками. Стоит изучить сначала их, а потом уже двигаться дальше. Книги на древнегреческом тоже у нас имеются, так что не лишнее.
Писецкая почти оправилась от болезни, а у меня почти закончились каникулы. Еще две недели, и я вернусь к учебе. Никанор искренне сожалел, что мы уходим, и настойчиво намекал, что ждет нас на следующую практику, а то и постоянную работу. Вот так.
В последнюю мою встречу с Писецкими я получила остаток заработанных денег и красивый чайный сервиз в подарок: две чашки с блюдцами, заварной чайник, сахарница и вазочка под конфеты. Итальянский, костяного фарфора, розового цвета
