На углу Пскопской и Йеллопуху - Татьяна Геннадьевна Абалова
Но все планы рухнули, когда на другом конце поляны появилась группа девушек в белом. Возглавляющая процессию Галатея тоже сменила черный офисный костюм на легкомысленный сарафан. Лишь Крошка Пиу, едва поспевающая за подругами, оставалась в своей «рабочей» одежде – ее фартук как всегда украшали чернильные пятна, видные даже с такого расстояния.
– Куда это они? – Надежда вышла из беседки и приложила руку к глазам, закрываясь от слепящего солнца.
– Может, подсолнухи опылять? – Петра тоже поднялась. – Гугл говорил, что скоро все пойдем пчелками работать.
– Как это?
– Нам выдадут мохнатые рукавицы, и мы будем ими пыльцу с цветка на цветок переносить.
– Нет, девочки, – Мурила поправила джаб, прежде чем подойти к краю беседки. – Подсолнухи опыляют в пасмурный день, а сегодня жарко. Скорее всего, они идут к водопаду.
Надя оглянулась на подруг.
– Давайте тоже пойдем! – радость и нетерпение слышались в ее голосе, но, увидев кислое лицо Петры и закрытую с ног до головы Мурилу, осеклась. – Да что я, водопад не видела? Знаете, сколько их на территории Магического университета! Пять. Нет, шесть.
– Надюш, ты иди, – Петра ласково улыбнулась ей. – С Теей познакомишься, с Крошкой Пиу, вон видишь малышку в фартуке? А мы на кухню вернемся. Скоро оборотни на очередной матч отправятся, обратно голодные прибегут. Надо бы Гуглу помочь.
Когда шумная толпа приблизилась, Макар тоже вышел из беседки и поймал колючий взгляд Окси, каким она оглядела новенькую.
– Галатея, возьмите Надюшу с собой, она водопад еще не видела, – Мурила подтолкнула сомневающуюся подругу в спину.
– Конечно, айда с нами купаться, – пропищала Пиу. С огромной панамой на голове она походила на гриб на тонкой ножке.
– А куда Макара дели? – Окси заглянула в беседку. – Или ему с вами скучно стало?
– Он нас от разгневанного Хоча спас, а потом вместе с ним куда–то на единороге ускакал, – простодушно ответила Надя. – В гараже оба, наверное.
– Наверное, – сдержанно ответила Галатея, и, проходя мимо Макара, ущипнула его за зад.
От неожиданности студент дернулся. Выходит, ведьма его видит?
Тея обернулась и послала ему ехидную улыбку.
Это было открытием. Он–то думал, что сможет тайно обследовать Заставу, а оказывается, волшебная шапочка на кого–то не действует.
Девушки разделились, и Макар пошел с той компанией, которая направилась к водопаду. Крошка Пиу не успевала за девушками, а потому плелась в самом конце. Ее сандалики путались в высокой траве, отчего она еще больше отставала. Макар пожалел, что он невидимый, иначе взял бы малышку на руки. Крошка споткнулась, и студент, не думая, кинулся, чтобы поймать ее, но девочка удержалась на ногах.
– Спасибо, Макар, – неожиданно поблагодарила она, продолжая смотреть прямо.
– Кто еще меня видит? – тихо спросил студент.
– Все, кому Застава доверяет свою жизнь. Поверь, таких немного.
– Крошка, мне неловко идти с девушками к водопаду. Это все равно, что подглядывать в замочную скважину.
– Если ты думаешь, что мы будем купаться нагишом, то я тебя успокою – не в этот раз. Там Бугер, а он хоть и камень, но все–таки холостой мужчина.
– Как холостой? А мадам Бугер? Или Гугл … – Макар прозрел, что гном над ним пошутил.
– Он тебя тоже заставил бугеровской двери кланяться? – увидев кивок, Пиу заулыбалась. – Не тебя одного. Бай–юрн год перед Бугером извинялся, что не хотел его жену ниже пояса трогать.
– И Точильщик молчал?
– Они и сейчас не разговаривают. В вашем мире кошки тоже мстительные? – Крошка скосила на Макара глаза.
– Я даже представить не хочу, что такой громадный кот мог сделать с кроссовками Бугера, если бы они у него были.
– Значит, коты везде одинаковые, – заключила Пиу. – К дверям Бугера и Гугла без прищепки на носу подойти нельзя было. Никакие Пскопские доместосы и волшебные средства Йеллопухцев не помогали. Пришлось Заставу просить, чтобы она им новые комнаты вырастила. Надеюсь, ты нашим шутникам мстить не будешь?
– Спасибо, что предупредила. Я комнату Бугера стороной обходил, не мог его жене в глаза смотреть.
Крошка звонко рассмеялась.
Она была настроена доброжелательно, поэтому Макар решил ее поспрашивать.
– Пиу, а почему проходимцы называются Йеллопухцами?
– Да из–за козла одного… – Широкие поля панамы не сумели скрыть заалевшие щеки Крошки.
– Что? И тебе мужчины досадили?
– А? – Крошка сморщила носик, на котором ярко горели веснушки. – Ах, нет. Он, конечно, тоже был мужчиной, но больше козлом. В смысле настоящим козлом. Наша Застава с их миром лишь раз в год соприкасается, как раз под Рождество.
Крошка Пиу сорвала полевой цветок и покрутила его в руках.
– Тогда так неловко вышло. Я только научилась писать, а тут портал открылся, и чья–то морда рогатая свое имя проблеяла. Вот я и сделала от испуга сразу несколько ошибок. А Застава – она такая: что написано пером, не вырубишь топором. Это потом эльфы на Рождество стали в образе седобородых старцев приходить, а в одиннадцатом веке Йоулупукки еще козлом был.
Макар поверил рассказу о рождественском козле. Как–то он приехал на новый год к украинским родственникам и видел, как хлопцы ходили колядовать, надев вывернутые тулупы и козлиные маски.
Но ему показалось странным, что имя у первого посетителя Заставы такое же, как и у финского Деда Мороза.
– Пиу, а как далеко Йеллопухцы могут уйти от Заставы?
– Да хоть на край света! Вот вервульфы, например, сегодня в Аргентину собрались. Они любители в знойных странах мяч погонять, – Крошка вздохнула. – А как вернутся, всей Заставе жарко станет. Веры после хорошего футбола ведут себя шумно, пьют много, ни одной юбки мимо не пропускают. Поэтому в кафе на обслугу выходят только те, кто оборотней осадить может или мечтает с ними в Вервульфию отправиться.
– Есть и такие?
– Почему нет? Веры парни горячие, любвеобильные. Если почуют в ком свою пару, не отстанут. Некоторые девушки так западают, что готовы за ними хоть куда. Не остановишь.
Странно было слышать рассуждения маленькой девочки о мужчинах, хотя Макар ни на минуту не забывал, что этому «ребенку» более тысячи лет.
– Далеко до водопада?
– За полем с подсолнухами.
– Крошка, ты не устала? Может, я тебя понесу?
Дюймовочка кивнула. Она была такой маленькой, что почти ничего не весила. Макар не побоялся выдать себя – Тея с девушками ушли далеко вперед. Их белые сарафаны виднелись на другом конце макового поля.
Сад, что находился по левую сторону от тропинки, и поля, что простирались справа до самого горизонта, поражали обилием красок. Жужжание пчел, жаркий ветер, волной пригибающий цветы, пение птиц в небе – все создавало иллюзию свободы. Исчезало чувство клаустрофобии, невольно просыпающееся на Пределе, где фальшивые окна открывались в никуда.
Макар вздохнул полной грудью. Все–таки Междумирье – волшебное место.
Пиу сидела на полусогнутом локте студента и доверчиво держалась за его шею. Никогда Макара не посещало
